Гаремы. Все зло от баб?

–Ну как, рана загноилась. Гной, попадая в кровь, вызывает её заражение, отсюда температура. Первое, что нужно делать с гнойной раной, это удалить весь гной. А вино – это антисептик. Ну, как бы объяснить… Оно чистит рану. Лучше, конечно, спиртом все протереть, но за неимением оного я протираю вином. Гнойную рану нельзя закрывать, так как опять начнет гноиться, так что ее нужно оставить открытой.

Многое из того, что я говорил сейчас Сафию, я и сам не так давно прочитал в рекомендациях по лечению. Но некоторые вещи знал с детства: что рану нужно промыть и продезинфицировать – это было для меня чем-то само собой разумеющимся. Я и не думал, что даже такие очевидные действия – это результат чьих-то открытий, которые затем просто вошли в жизнь, стали правилами. Кто из нас задумывается теперь о таких препаратах, как йод, зеленка, перекись водорода? Мы ведь даже представляем, сколько они спасают жизней. Даже без библиотеки медицинских знаний, вмонтированных в мою голову в измерении Техно, я был бы крайне полезен в Гаремах, просто объяснив обычные правила гигиены и дезинфекции ран, хотя и не спас бы Мазура при помощи этих волшебных устройств. Может быть, мне никто бы и не поверил.

– То есть… Ты хочешь сказать, что рану нужно хорошо промывать и держать в чистоте, и тогда она обязательно залечится?

– Ну, да, так и есть. Хорошо бы, конечно, еще перекись водорода или хотя бы зеленку. Тогда с ранами вообще было бы просто. Ну а если уже пошел процесс заражения, то нужен антибиотик. Я уже говорил про их свойства. И, наверное, простой антибиотик даже смогу объяснить, как произвести

– Ну, я думаю, даже та информация, которую ты уже дал, может реально нам сильно помочь. Кстати, не забудь, завтра утром – службы. Ты должен быть там одним из первых. Увидишь Фатия и просись к Фартину, как я тебе говорил. Первосвященник, кстати, по слухам, очень болен в последние дни, так что у тебя есть хороший шанс от него избавиться. А вот для нас это, конечно, новая головная боль! Фартин хоть и тот еще служитель бога, но все-таки с ним можно договориться, а если помрет, у нас будет много новых проблем. Ладно. Ты лечи Милла, а я пойду тогда по делам, как закончишь, стукни в дверь, там стоят на охране евнухи, у них приказ: никого к тебе не впускать ни при каких обстоятельствах.

Я не понимал, зачем лечить Милла, лечил и его шансы на выздоровление росли. Тем временем я лазил по библиотекам коммуникатора и искал схемы создания антибиотика, думая, что же тут можно реально произвести. Казалось бы, все необходимое тут можно было найти, но сначала нужно было вырастить плесень, потом выделить жидкость, которую эта плесень произвела. Все было достаточно просто, ведь и хлеба для производства самой плесени тут было в достатке. Читая все это на коммуникаторе и размышляя, я не заметил, как заснул.

Я проснулся, и, не сразу поняв, в чем дело, открыл глаза: Милл настойчиво дергал руку, которая так затекла, что чувствовалось, будто она превратилась в веревку. По всей видимости, он очнулся и тоже пытался понять, что происходит. Я развязал ремень, который удерживал наши запястья и встал, разминая руку. Милл тоже сел на кровати, и начал рассматривать свою рану, которая все еще была открытой, но уже не черной, а розовой и даже покрылась пленкой правильного цвета. Он посмотрел на меня и произнес:

– Ты лечил меня?

– Ну да!

– Ты Колдун?

– Нет.

– А что это? – Мил показывал на сканер, который был на моей левой руке.

– Я тебе объясню потом, вместе с Сафием. Это не колдовство, это медицина.

Произнесенное имя Сафия заметно успокоило Милла.

– Ну, хорошо, если это не колдовство, хотя выглядит как настоящее колдовство. Но раз за этим стоит Сафий, то все в порядке. Пить хочу, тут есть что-нибудь?

Я постучал в дверь, которая тут же открылась, и на меня взглянул огромного роста евнух.

– Что нужно?

– Воды принеси питьевой, и еды какой-нибудь.

Милл продолжал изучение своей раны и запястья со следами уколов.

– Вот за что меня так святой отец-то? Верой и правдой же служил, на благо города. А он рассердился и шипом меня этим! А кто мне рану резал?

– Я.

– Руки у тебя кривые, не мог что ли аккуратней?

Вот блин, он меня еще и упрекает.

– Ну, извини, Милл, мне нужно было тебе жизнь спасать, и я не мастер художественной резки по живому мясу!

– А я вот мастер! Я тебя научу, как правильно рану вскрывать, если хочешь. Все-таки даже в этом деле нужно быть мастером. А что ты мне тут вон напилил-то? Края все рваные вышли, резал, небось, как ножом столовым, раз двадцать провел?

Да что ж это такое, он меня учить будет раны вскрывать. Во мне начало закипать, и бурлить:

– Как порезал, так порезал, сейчас тебе на горле еще один пропил сделаю!

– О, извини, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть. Я не помню, как тебя зовут, чужеземец.

– Алексей.

– А меня Милл! Я – Палач.

– Я знаю, нашел, чем хвастаться!

– А я и не хвастаюсь, работа как работа, кому-то ведь нужно ее делать. А я мастер, у меня с детства к этому был дар. Меня и кастрировали-то за то, что застукали за тем, как я лягушек вскрывал, изучал, как они устроены.