Гаргантюа и Пантагрюэль

— О, — сказали они, — она тоже не зевает. Мы с ней сейчас встретимся. Она завоевала всю Францию, Голландию, перешла через Рейн и здесь соединилась с нами, так как, после своих морских побед, мы успели возвратиться обратно. Затем общими силами мы обрушимся на Пруссию, Польшу, Литву, Россию, и вскоре все страны вплоть до Ледовитого океана будут в наших руках.

— Пруссию, Литву и Польшу я отдам вам за ваши заслуги, — сказал Пикрошоль.

— Ах, государь, — отвечали они, — вы очень добры. Покорно вас благодарим. Дай вам бог доброго здоровья!

При этих разговорах присутствовал один старый вояка, по имени Эхефрон.

— Боюсь, — сказал он, — что вы, не поймав медведя, собираетесь поделить его шкуру. Для чего зам нужны эти завоевания? К чему это все приведет?

— А к тому, что, вернувшись, мы отдохнем на славу, — сказал Пикрошоль.

— Хорошо, если вернетесь, — заметил Эхефрон. Путь-то ведь долог и опасен.

— Волков бояться — в лес не ходить, — отвечали военачальники. — Не сидеть же нам, сложа руки, у камелька! Мы не старые бабы, слава богу.

— Баста! — сказал Пикрошоль. — Оставим эти споры. Я только одного боюсь: чтобы этот проклятый Грангузье не ударил на нас с тыла, пока мы будем в Азии.

— Этому горю легко помочь, — сказал капитан Мердайль. — Мы пошлем строгий приказ московитам[5] и они вышлют нам на подмогу 450 000 отборного войска. О, если вы сделаете меня своим наместником, уж я дам себя знать. Я загрызу всех врагов зубами, растопчу ногами, перебью, разнесу, сокрушу всех, всех, всех!

— Ладно, ладно, — сказал Пикрошоль. — Не будем медлить. Все, кто меня любит, — за мной!

Глава 11. О том, как Гаргантюа поспешил на помощь своему родителю

В этот самый час Гаргантюа, прочитав отцовское письмо, выехал из Парижа. Гаргантюа ехал на своей большой лошади, а Панократ, Гимнаст, Евдемон и вся свита ехали за ним на обыкновенных лошадках и везли с собой на телегах все книги и ученые инструменты своего господина.

Скоро они приехали в Парильи. Тут местные мызники рассказали им, что Пикрошоль укрепился в Ля-Рош-Клермо, а капитан Трипе с большой армией хозяйничает в окрестностях и грабит всех, кого попало.

Чтобы узнать, нет ли где поблизости неприятеля, < Гаргантюа решил дослать разведку. В разведку вызвался ехать Гимнаст. Гаргантюа согласился. И вот Гимнаст вместе с одним тамошним жителем, который знал местность как свои пять пальцев, пустились в путь.

И не успели они проехать и двух верст, как их окружили неприятели.

— Стой! — закричали они Гимнасту.

— Господа, — сказал Гимнаст, подъезжая к солдатам, — я бедный чорт, прошу вас пощадить меня. У меня есть немного деньжонок, мы пропьем их вместе. Кроме того, мы можем продать моего коня, а деньги разделить поровну. Право, вам следовало бы принять меня в свою компанию. Ведь я парень не промах. Никто лучше меня не сумеет поймать, ощипать, зажарить и съесть курицу. Итак, я пью за ваше здоровье.

С этими словами Гимнаст раскупорил свою дорожную фляжку и поднес ее к губам.

Бездельники, разинув рот, уставились на Гимнаста, но в эту минуту прибежал капитан Трипе посмотреть, в чем дело.

— Пейте, господин капитан, — сказал Гимнаст, подавая ему свою фляжку, — я уж попробовал, вино доброе.

— Как? — сказал Трипе. — Этот негодяй смеется над нами? Кто ты таков?

— Я бедный чорт, — отвечал Гимнаст.

— В первый раз вижу, — сказал капитан Трипе, — чтобы бедный чорт ездил на такой красивой лошади. Поэтому, господин бедный чорт, слезай-ка со своего коня, я возьму его себе. А если он откажется ходить подо мной, то я оседлаю тебя самого. Я ведь люблю, чтобы черти меня носили.

Услыхав эти слова, солдаты решили, что уж если сам капитан Трипе зовет незнакомца чортом, то это и впрямь чорт, только переодетый. Тут многие принялись креститься, а Добрый Жан, капитан вольных стрелков, вытащил из кармана молитвенник и закричал во всю глотку:

— Чур меня, чур! Сгинь, нечистая сила!

Но Гимнаст не сгинул. Солдаты совсем перепугались, и многие из них пустились наутек.

Тогда Гимнаст подпрыгнул на лошади, перевернулся и вскочил на седло ногами, задом к неприятелю.

— Ай, ай, ай! — сказал он. — Плохи мои дела, плохи!

И после этого перевернулся вокруг себя на одной ноге, не теряя равновесия.

— Да, — сказал Трипе, — человеку такой штуки не сделать.

— А ведь я опять ошибся, — отвечал Гимнаст.

И, говоря это, он уперся большим пальцем правой руки в седельную луку и всем телом взметнулся в воздух вверх ногами. В таком положении он трижды перевернулся вокруг себя и вдруг, подпрыгнув, сел на лошадь по-дамски. Затем он легко перекинул ногу через лошадь, перекувырнулся еще раз и оказался в седле. Потом снова вскочил на седло, раскинул руки по сторонам и принялся кружиться, крича во всю глотку:

— Я беснуюсь, черти, я беснуюсь! Держите меня, держите, держите!

Пока Гимнаст показывал свои фокусы, дураки дивились и говорили друг другу:

— Честное слово, это оборотень или переодетый чорт. Господи, помилуй нас грешных.

И улепетывали по дороге, куда глаза глядят.