Гаргантюа и Пантагрюэль

– Кроме того, так как в иных монастырях существует обычай, если в них войдет женщина (я говорю о целомудренных и стыдливых) чистить место, по которому она прошла, то у нас будет установлено, что если в аббатство случайно зайдет монах или монашка, то будут тщательно очищать все места, по которым они прошли. И так как в монастырях все размерено, ограничено и распределено по часам, у нас указом будут воспрещены всякие часы, и все дела будут распределиться соответственно удобствам и надобностям, потому что самая настоящая потеря времени, какую он знает, – говорил Гаргантюа, – это считать часы. Какая от этого польза? И нет ничего глупее – как руководствоваться звоном колокола, а не указаниями здравого смысла и разумения. Также: так как в наше время в монашество допускались из женщин только кривые, хромые, горбатые, уродливые, некрасивые, безумные, тупые, хворые, порченые, а из мужчин – только хилые, худородные, бездельники и никчемные дома…

– Кстати, – сказал монах, – куда годится женщина ни добрая, ни красивая?

– В монастырь, – сказал Гаргантюа.

– Правда, – сказал монах, – и рубашки шить.

– Поэтому, – продолжал Гаргантюа, – будет установлено, что в их монастырь будут приниматься только красивые, хорошо сложенные и с хорошим характером женщины и мужчины. Также: так как в женские монастыри мужчины входят только украдкой и тайком, то будет издан указ, воспрещающий женщинам быть там, когда нет мужчин; а мужчинам – когда нет женщин.

«Также: так как мужчины и женщины, раз принятые в монастырь, после годового послушничества насильно принуждаются оставаться в нем на всю жизнь, то будет установлено, что как мужчины, так и женщины, принятые к ним, имеют право уйти, когда им вздумается, вполне свободно и безусловно.

«Также: так как обычно монахи дают три обета – целомудрия, бедности и послушания, – у них будет установлено, что каждый может состоять в честном браке, быть богатым и жить на свободе. Что касается узаконенного возраста, то женщины будут приниматься с десяти до пятнадцати лет, а мужчины – с двенадцати до восемнадцати».

ГЛАВА LIII. Как была построена и чем снабжена Телемская обитель

На постройку и устройство обители Гаргантюа велел выдать наличными 2 700 831 длинношерстого барана и ежегодно, пока все не будет закончено, ассигновал доход с реки Див – 1669 000 экю с солнцем и по столько же экю с изображением плеяд.[130]

На содержание обители он пожаловал в вечное владение 2369514 английских нобилей и гарантированной поземельной ренты, Оплачиваемой каждый год казне обители, о чем сделал дарственную Грамоту.

Здание имело шестиугольную форму, и на каждом углу была выстроена большая круглая башня, диаметром в шестьдесят шагов. Все они были одинаковы по величине и по форме.

Река Луара протекала с севера. У реки была расположена одна из башен, называемая Артис, а к востоку была другая, называемая Калаэ. Следующая башня называлась Анатолия, за нею – Мезембрина, пятая – Гесперия, и последняя – Криэр.

Пространство между каждой башней равнялось 312 шагам.

Здание было в шесть этажей, считая подземные погреба за первый. Второй этаж был сводчатый, в виде ручки от корзины. Прочие этажи были оштукатурены фландрским гипсом. Крыши были аспидные, на карнизах красовались фигуры людей и животных, великолепно сделанные и покрытые позолотой. С них спускались водосточные трубы, рас писанные по диагонали золотом и лазурью, доходившие до земли, где кончались большими желобами, ведущими под зданием в реку.

Описываемое здание было в сто раз великолепнее дворцов Бонивэ, Шамбор и Шантильи.[131] Ибо в нем было 9 332 комнаты, и при каждой – уборная, кабинет, гардеробная, часовня; все комнаты выходили в большой зал. В каждой башне посреди жилого корпуса была винтовая лестница, ступени которой были частью из порфира, частью из нумидийского камня, частью из мрамора-змеевика, длиною в двадцать два фута толщиною в три пальца, по двенадцати ступеней от площадки до площадки. На каждой площадке были две античные арки в ширину лестницы, через которые проникал свет и через которые входили в кабинет. Лестница поднималась до самой кровли и кончалась павильоном. По этим лестницам с каждой стороны был ход в зал и из зала в комнаты. Между башнями Артис и Криэр находились прекрасные книгохранилища, с книгами на греческом, латинском, еврейском, французском, тосканском и испанском языках, распределенные по этажам соответственно этим языкам.

Посередине поднималась чудесная лестница, ход на которую был снаружи здания, в виде арки в шесть туазов ширины. Эта лестница была таких размеров и вместимости, что шестеро вооруженных людей, с копьями у бедра, могли в ряд подняться на самый верх здания.

Между башнями Анатолией и Мезембриной помещались прекрасные галереи, расписанные изображениями подвигов древности, исторических событий и картами земли. В середине была такая же лестница и с таким же входом, как и со стороны реки. Над этим входом крупными античными буквами было написано следующее: