Гаргулья

— Не думаю, что подобного духа можно как-то победить. Но вот запечатать его где-нибудь возможно.

— Тогда мы так и сделаем.

Вико спустился к жиже и окунул в нее ветку.

Ветка погрузилась на один сантиметр и встала. Видимо, жижа после освобождения Урату затвердела.

— Ну как? Вернем его домой? — спросил Джон, оставшись на вершине пригорка.

— Нет. Это место потеряно для нас.

— Может, запечатаем его в чайничек какой-нибудь?

— Нет. Нужно что-то другое.

Вико поднялся и вместе с Джоном направился в племя.

*

На их приход никто не обратил внимания. Все были заняты погребением мертвых индейцев.

Джон не пришел на их похороны, а Вико слишком рано оттуда ушел.

Они сидели в шалаше шамана и изучали его древние книги, пытаясь найти способ запечатать Урату еще раз.

Они и не предполагали об удачной регенерации проклятого духа и о его жажде мести за практическое поражение.

Не понимали и сами жители племени, в какой опасности они оказались…

4

Он был сломлен и раздавлен. Он был вне себя от ярости и горя. Ему хотелось рвать и метать, но он не мог покинуть свое убежище. Его ночная схватка с Гаргульей не принесла ничего хорошего. Конечно же, ему удалось ранить противника, но и сам он стоял на краю пропасти под названием смерть.

Урату боялся покидать свое убежище. Он регенерировал медленно и не мог быть уверен, что в скором времени сможет продолжить свою борьбу с Гаргульей за джунгли.

«Я должен одолеть его. Теперь это мои джунгли и мне нужно избавиться от него.» — напоминал себе проклятый дух.

Иногда рядом с ним пробегали животные. Некоторых из них он заманивал к себе, и когда те подходили к дереву, он нападал и высасывал их жизнь. Так он восстанавливался быстрее.

«Совсем скоро.» — повторял он себе и улыбался.

Это убежище не было удобным, но ничего лучше ему найти не удалось. Только что он убил пятого зверя и увеличил свои силы. Ему осталось потерпеть чуть-чуть, и он сможет убить Гаргулью.

*

Джон проснулся рано утром. Его раны практически зажили. Он покинул храм монстра внутри себя и направился к Вико.

Как всегда, шаман сидел в своем шалаше и изучал книги:

— Это ты? Не думал, что ты так быстро встанешь на ноги.

— Прости мое тело за быструю регенерацию. — ответил Джон и присел рядом с Вико.

— Ничего. Я переживу. Это даже хорошо. Но есть другое. У тебя появился сильный противник.

— Да. Мне везет на них.

— Говоришь так, словно каждый день по сильному духу или ужасному монстру превращаешь в котлету.

— Просто драматизирую.

Вико пролистал одну из книг и бросил ее Джону:

— На вот, развейся перед похоронами.

Лицо Джона изменилось после произнесенной фразы.

— Это я виноват. — проговорил он, закрывая лицо руками.

— Я уже говорил тебе. Это не твоя вина. Этот дух опасен и он проклят. Нам нужно разобраться с ним, иначе нас всех пожрет чума.

— Я думал над этим. Я думаю над этим последние несколько дней. Я не могу допустить, чтобы он разгуливал по джунглям. Но я не могу победить его, не могу найти его сейчас.

— Напомню тебе, что он сам нас нашел тогда. Он смог как-то выйти на контакт с тобой. С этого все и пошло.

Джон вспомнил те не самые приятные мгновения своей жизни и исказил гримасами лицо.

— Я должен его остановить. Я — страж джунглей.

— И страж хороший. Только вот неумеха и непутевый. Не может впитывать дающиеся на уроках знания.

— Если, по-твоему, эти смерти — знания. Которые я должен впитать, то да — я не справился с уроками.

Джон вернул Вико книгу и покинул шалаш шамана.

Когда Джон ушел Вико принялся за следующую книгу.

Он отчаянно пытался найти способ, которым можно победить Урату, и так злился, когда книга не оправдывала ожиданий.

*

Похоронная процессия направилась с южной части деревни племени индейцев к кладбищу на севере. На этом кладбище было захоронено не одно поколение жителей племени.

Мускулистые мужчины несли три гроба. Позади них шли успокоившиеся после ночных слез вдовы, за ними шли дети погибших. После семьи за гробом следовала небольшая процессия жителей племени.

Среди индейцев был и Джон, мысленно положивший жизни трех мертвых индейцев в свою копилку с надписью «Погубленные души».

*

Они дошли до кладбища. Шаманы распевали похоронные песни. Затем они провели несколько обрядов и дали каждому желающему выговориться, сказать последнее слово.

Одним из высказавшихся был Джон. Он вышел вперед и заметил на себе взгляды людей. Некоторые из них прожигали его ненавистью, некоторые поливали пониманием, но вот взгляды вдов смотрели на него с прискорбием, как-будто это он а не они потерял членов своей семьи.

— Я не знаю хороших песен, не знаю льстивых слов. Я хочу лишь сказать, что их смерть лежит на мне тяжким грузом. Это я виноват в их смерти, ибо я не смог все предотвратить ранее. Я обещаю сражаться до последней капли крови, чтобы подобное не повторилось, но разве мои обещания вернут их к жизни? Нам всем будет не хватать ушедших к праотцам мужей племени.

Он замолчал. Пытался собраться с мыслями. Собирался произнести еще одну речь, но вместо этого тихо покинул их. Он ушел, оставив их наедине с болью утраты.