Гарибальди

Правительство Сан-Марино решило сдержать слово и попытаться помочь гарибальдийцам своим посредничеством. Вот что рассказывает об этом очевидец событий Оресто Брицци: «Правительство отправило лейтенанта Браски к генерал-майору эрцгерцогу Эрнесту. Делегату было поручено узнать, не согласятся ли австрийцы на льготные условия капитуляции Гарибальди. Лейтенант Браски увидел в лагере эрцгерцога 2500 солдат, изнемогавших от жары, озлобленных, с нетерпением ждавших разгрома неуловимого Гарибальди. Эрцгерцог заявил делегату, что действует от имени Верховного пастыря (папы) против врагов законного правительства. Поэтому единственное условие, которое для них приемлемо: сдаться без всяких условий на милость их повелителя. Он обещал по возможности пощадить республику и не начинать первым боя».

Положение становилось все более напряженным. Наконец в Сан-Марино прибыл уполномоченный австрийцев, подписавший совместно с регентом Бельцонни акт под названием: «Условия посредничества законного правительства республики Сан-Марино в отношении отряда Гарибальди». Согласно этому акту, оружие и касса гарибальдийского отряда должны быть сданы представителю республики, а последним — австрийским властям. Солдатам отряда обещана была свобода, «кроме тех, которые были виновны в преступлениях общего характера». Гарибальди, его жене и членам его семьи разрешалось получить паспорта, но с обязательством выехать в Америку.

Узнав об этих условиях, Гарибальди в одиннадцать часов ночи созвал офицеров и друзей и, рассказав об условиях врага, воскликнул:

— Итак, решайте! Тем, кто хочет идти со мной, я предлагаю новые битвы, страдания, изгнание. Но с чужеземцем ни на какие сделки я не пойду!

Двести человек согласились следовать за Гарибальди. Среди них были самые надежные друзья: его верная подруга Анита, Уго Басси, Чичеруаккио, англичанин Форбс, Чеккальди, Леверьеро… Гарибальди решил пробиться в Венецию, истекавшую кровью в борьбе за независимость. В полночь небольшой отряд гарибальдийцев благополучно покинул территорию крохотной гостеприимной республики.

Вечером 1 августа они увидали берег Адриатического моря — в Чезенатико. Обезоружив нескольких карабинеров и австрийских солдат, Гарибальди вышел со своим отрядом на берег моря. Узнавшие его рыбаки отдали в распоряжение отряда тринадцать лодок. Усадив в них бойцов и немногих пленных, Гарибальди дал приказ плыть по направлению к Венеции. Республиканская Венеция была для него, как и раньше, обетованной страной, сверкающим маяком свободы!

Гарибальди был страшно удручен тяжелым состоянием здоровья Аниты, которая в то время была на шестом месяце беременности. Она мужественно скрывала свое недомогание, уверяя, что чувствует себя прекрасно. Эту замечательную женщину гораздо более тревожила участь Джузеппе и его товарищей. Но она была серьезно больна. В Сан-Марино у нее начались приступы злокачественной лихорадки. Лишенная в течение многих дней хорошей пищи, часто не имея даже возможности утолить жажду, босая, в лохмотьях, беременная Анита невыносимо страдала. Но она ни за что не желала покидать отряда. «Я настоятельно просил ее, — вспоминает Гарибальди, — остаться в каком-либо убежище, где можно было бы, по крайней мере, позаботиться о родах. Но все было напрасно. Ее мужественное, благородное сердце воспротивилось всем моим предостережениям».

Итак, Гарибальди плыл к берегам Венеции. К несчастью, ночь была лунная, и австрийские суда вскоре заметили беглецов. Гарибальди приказал лодкам держаться ближе к берегу, чтобы таким образом выйти из лунного света. Но это не помогло. Враг при свете ракет открыл пушечную пальбу и осыпал лодки ядрами. Часть лодок повернула к берегу. Не желая покидать товарищей, Гарибальди последовал за ними. Пристать к берегу удалось всего четырем лодкам. Остальные уже находились в руках неприятеля.

«Я предлагаю читателю, — писал впоследствии Гарибальди, — представить себе мое состояние в эти ужасные часы. Жена моя умирает; Враг с моря с необычайной скоростью преследует нас по пятам. Перед нами перспектива высадиться на берег, где нас, по всей вероятности, ожидают многочисленные вражеские отряды — австрийские и папские. Как бы там ни было, мы пристали к берегу. Я взял на руки свою жену, спрыгнул на берег и положил ее на землю. Своим спутникам я приказал разделиться и поодиночке искать убежища. Мне было невозможно уйти отсюда, так как я не мог оставить умирающую жену».

В сопровождении преданного товарища Леджиеро и одного крестьянина, согласившегося показать им дорогу, Гарибальди с больной женой на руках шел среди тростников и кустов и добрался, наконец, до уединенной хижины на гречишном поле. Там беглецы укрылись.

Не прошло и часа, как Гарибальди увидел приближавшегося к хижине молодого человека, который делал ему таинственные знаки.

— Боннэ! — радостно воскликнул Гарибальди и обнял юношу.