Гарибальди

Это действительно был Джоваккино (Нино) Боннэ, бывший ломбардский волонтер и пламенный патриот, с которым Гарибальди познакомился в Равенне. Пренебрегая опасностью, храбрый юноша следил за движением Гарибальди и пришел вовремя, чтобы помочь ему бежать.

Боннэ настоял на том, чтобы Гарибальди и Анита перебрались на ферму его родственника, где им был обеспечен надлежащий уход. Устроив их, Боннэ поспешил уехать в Комаккио. Там он сговорился с несколькими знакомыми сторожами, что они перевезут его «брата» и друзей в условленное место. Вернувшись на ферму, Боннэ, к своему ужасу, узнал, что хозяйка фермы требует немедленного отъезда Гарибальди и Аниты: она догадалась, кто такие ее гости.

В то же время выяснилось, что сторожа тоже заподозрили обман. Боннэ был в отчаянии. Видя, что другого выхода нет, он решился на смелый шаг: ом открыл сторожам всю правду и заявил напрямик, что они обязаны спасти Гарибальди. При этом он пообещал им кругленькую сумму. Расчет Боннэ оказался верным: движимые жадностью и страхом, сторожа дали свое согласие. Бережно уложив в барку больную Аниту, Боннэ приказал сторожам отвезти ее и Гарибальди на ферму Гвиччиоли, возле Санто Альберто, сам же распространил ложный слух, будто генерал Гарибальди со своим отрядом отплыл 3 августа в направлении Венеции. Эта хитрость обманула австрийские патрули, охранявшие побережье.

Удостоверившись в благополучном отплытии барки, Боннэ лег спать. Ночью взволнованная сестра разбудила его и сообщила, что сторожа на середине пути отказались грести и высадили Гарибальди с женой на пристани Павьеро. Боннэ тотчас отрядил доверенного человека на розыски Гарибальди, сам, вскочив в кабриолет, поскакал на ферму Гвиччиоли, где узнал, что все спокойно и что хозяйка ждет гостей. Затем он помчался в Равенну, подготовил там все необходимое для побега, и утром 5 августа, успокоенный, вернулся на ферму Гвиччиоли.

К сожалению, все старания этого энергичного и преданного человека оказались бесполезными. Он узнал печальную новость: Гарибальди с женой удалось добраться до фермы, но состояние Аниты было уже безнадежным. 4 августа 1849 года она умерла на руках своего мужа. Гарибальди впоследствии описывал эту сцену так:

«Мы приехали в Мандриолу в телеге, в которой на матраце лежала Анита… Подняв матрац за четыре угла, мы положили ее в постель, мне почудилось в ее лице выражение смерти. Я пощупал пульс: сердце больше не билось! Передо мной лежал труп… Это была мать моих детей, которую я так любил! Что я теперь отвечу детям, если при встрече со мной спросят о ней? Горько оплакивал я потерю Аниты, неразлучного товарища во всех приключениях моей жизни!»

В эту минуту вбежал один из товарищей с криком: «Спасайтесь, идут австрийцы!»— и Гарибальди бежал, оставив труп жены в хижине чужих людей…

Трагична была участь друзей Гарибальди, с которыми он расстался во время высадки на берег: Уго Басси и Чичеруаккио попали в руки австрийцев, были подвергнуты пыткам и расстреляны, «Бедный старый Чичеруаккио! — с болью вспоминал потом Гарибальди. — Это был типичный честный труженик из среды народа. Перед ним зияло девять свежевыкопанных ям, в которые должны были лечь он, его товарищи и сыновья. Младшему из сыновей было всего тринадцать лет. Все были расстреляны и зарыты, увы, итальянскими руками. Чужой солдат был хозяином в стране: он командовал своими рабами, и слушаться нужно было безоговорочно».

***

Во время своего бегства Гарибальди мог убедиться, как много друзей и единомышленников находилось у него повсюду. Руки неведомых благожелателей бережно и заботливо переправляли его из одного места в другое. Не раз, сидя в остерии (таверне), слыхал он совещания австрийских жандармов, разыскивавших его. К счастью, все обходилось благополучно. Несмотря на опасность, Гарибальди не уступал просьбам друзей и не хотел сбрить свою характерную золотисто-рыжеватую бороду и остричь пышную шевелюру.

После долгих и мучительных скитаний он приехал, наконец, в родные края — в пьемонтский город Кьявари. Несмотря на всеобщее негодование, губернатор провинции граф де Коссилья арестовал Гарибальди и под охраной карабинеров отправил в Геную. 7 сентября, по приказу пьемонтского правительства, Гарибальди препроводили под конвоем в герцогский дворец. В ответ на возмущение населения Генуи генерал Ламармора заявил, что Гарибальди содержится во дворце в качестве «арестованного, а не пленника». Было, впрочем, трудно понять, в чем заключалась разница.