Гарибальди

Французов совершенно ошеломила безумная отвага этих «дикарей и молокососов». Атакой руководил сам Гарибальди. Он показал неприятелю, что такое штыковой бой гарибальдийцев и в открытом бою разбил наголову французов, считавшихся тогда лучшими солдатами в мире. Он захватил виллу Памфили и взял в плен триста шестьдесят пять человек (кроме того, пятьсот французов в этом бою было убито и ранено). Сам Гарибальди был ранен, но ни словом не обмолвился об этом. Он твердо решил использовать победу до конца: гнать разбитого противника до морского берега и отрезать ему отступление к кораблям в Чивита-Веккии.

Каково же было его негодование, когда римское правительство, по настоянию Мадзини, приказало прекратить преследование. Гарибальди вынужден был подчиниться. За эту ошибку триумвиров Риму пришлось потом дорого поплатиться.

Отчего же Мадзини не позволил Гарибальди использовать свою победу до конца? Здесь сказалась во всей силе доктринерская убежденность Мадзини, что «республиканская» Франция не может питать злых намерений по отношению к братской Римской республике. Мадзини боялся «слишком рассердить» Луи Наполеона, того самого Луи Наполеона, который вскоре стал императором и сыграл решающую роль в подавлении национально-освободительного движения в Италии.

Действительно, с внешней стороны дело обстояло будто бы так, как рассчитывал Мадзини. Учредительное собрание в Париже выразило недовольство действиями генерала Удино и приняло резолюцию: «Собрание приглашает правительство безотлагательно принять необходимые меры, чтобы итальянская экспедиция более не отвлекалась от предназначенной ей цели». В Рим послан был для мирных переговоров ловкий и красноречивый Фердинанд Лессепс [32]. Но одновременно с этим Лессепс получил от президента Луи Наполеона тайные инструкции противоположного характера. Озлобленный поражением войск Удино и желая восстановить репутацию своей армии, Луи Наполеон попросту стремился выиграть время, чтобы успеть отправить в Италию новые подкрепления.

Лессепсу удалось заключить перемирие на тридцать дней. Тем временем Учредительное собрание в Париже сменилось Законодательным, в котором большинство принадлежало уже католической партии. Это реакционное собрание одобрило действия Удино, и 31 мая Лессепс, выполнивший свою «миссию», был отозван.

Римляне очень приветливо обходились с пленными французскими солдатами, говорившими, что их обманули заявлением, будто «они идут защищать Рим от австрийцев и неаполитанцев». Несколько сот пленных французов было освобождено, за что генерал Удино выразил римскому правительству свою «признательность».

Тем временем над Римом нависла новая опасность: с юга началось наступление реакционных войск неаполитанского короля Фердинанда II, решившего использовать затруднительное положение молодой Римской республики.

Гарибальди выступил против двадцатитысячной армии неаполитанцев, разбил их в первом же бою и взял много пленных. Встретив неаполитанцев при Веллетри, Гарибальди с авангардом напал на лагерь противника и одержал победу, заставив противника отступить в беспорядочном бегстве.

Но дальнейшие попытки Гарибальди выбросить врага за пределы республики встретили сопротивление со стороны главнокомандующего Римской республики Росселли — малоспособного и политически весьма «умеренного» генерала, который упорно тормозил его инициативу. В ту минуту, когда неаполитанцы в панике отступали, Гарибальди заявил Росселли:

— Разрешите мне со свежими силами ударить неприятелю в тыл и с флангов!

Но упрямый Росселли не соглашался.

— Это не отступление, — сухо заявил он, — а маневр: неаполитанцы попросту перестраиваются, чтобы напасть на нас.

— Помилуйте, какой же это маневр? — воскликнул взбешенный Гарибальди (из окна дома Блази, где происходил разговор, прекрасно видна была дорога, усыпанная мчащимися повозками и бегущими солдатами). — Неужели вы не видите, что враг бежит? Завтра в Веллетри не будет ни единого бурбонского солдата!

Однако Росселли настаивал на своем. Нахлобучив в гневе шапку на лоб, Гарибальди вышел во двор и всю ночь провел под открытым небом. Ночью он послал Дандоло с сорока людьми на разведку. Разведчики подтвердили, что Веллетри оставлен неаполитанцами. Можно себе представить тяжелую обиду и возмущение Гарибальди!

Ночь с 19 на 20 мая Гарибальди провел без сна. Он не пил и не ел ничего, здоровье его заметно ухудшилось: в последнем бою он был ранен и сильно помят вражеской лошадью. Но не физические, а нравственные страдания были для него тяжелее всего…