Гарики из Атлантиды. Пожилые записки

Тут охватили меня злость и гордыня. Я молча повернул голову обратно, закусил зубами мякоть руки возле большого пальца и уже не шелохнулся, пока парень меня сам не отпустил. Я спрыгнул с полки, слабо видя окружавший мир, хозяева посторонились, кто-то из них сказал: «Хорошо вы жар держите, Игорь Миронович», у меня хватило силы буркнуть: «А парок у вас жидкий», и я плюхнулся в бассейн, промахнувшись ногой мимо лесенки. Сердце у меня разбухло в огромный шар, который медленно-медленно, вяло-вяло бился изнутри то в грудь, то в спину. Оклемался я минут через пятнадцать, выпил пива и уже в парилку не пошел. Еще ни разу в жизни так не приближался я к тому, чтобы увидеть свет в конце туннеля.

Так что нелепо загодя загадывать о смерти, отравляя себе этим остающееся время.

Разумеется, мы с Сашей Окунем довольно часто говорим о женщинах, и даже как-то попытались привести в систему все их немногочисленные разновидности.

Художник убежденно утверждает, что женских типов только три: лошадиный, кошачий и мышиный. Лошадиных (или копытных) очень легко определить по их ушам, разрезу глаз, лицу, ноздрям, походке и повадке. И есть немало прочих признаков, хотя и названных достаточно. А лошадь это, корова, олениха или газель — дело второе и зависит уже от личного восприятия, а также возраста, фигуры и особенностей характера.

А кошачьи типы — это и тигрицы, и пантеры с росомахами, и домашние кошки в их бесчисленном ассортименте от ленивых, нежных и пушистых сибирских, вкрадчивых и гладких обычных, злобных и независимых сиамских — до облезлых помоечных темного происхождения. У кошачьего типа свои повадки и жесты, грация, характер и нравы, отличить и выделить их легче всех.

А есть еще мышиный тип (они же грызуны): белочки, бобрихи, хомяки, бурундуки и крысы — так как есть такие же мужчины, пол тут выделять необязательно.

— Ну а гусыни, утки, курицы? А разве их мы не встречаем то и дело? — усомнился я, смутно чувствуя заранее свою неправоту.

— Это большая и распространенная ошибка, — снисходительно ответил мне художник. — Да, птичьи приметы встречаются очень часто, но они чисто внешние, на них нельзя опираться. Взбалмошная нервность курицы, чуть надменная плавность гусыни, нежная или вульгарная утиная неуклюжесть, не говоря уже о канареечном стрекотании, — только поверхностные и частичные детали образа. А лошадиные, кошачьи и мышиные черты — приметы глубинных, сокровенных основ характера. И всего надежнее жениться на лошадиных, хоть они потом такими могут обернуться волчицами, что ахнешь только, взвоешь и печально засопишь от своей былой близорукости.

И с этим я не мог не согласиться.

Семейные пиры с участием друзей устраиваем мы довольно часто. Очень хорошо готовящий Саша Окунь изобрел нечто, достойное неувядающей славы, но по лени и попустительству характера он предпочел оставить лавры для потомков, которые их не замедлят себе присвоить. Он сочинил (или открыл) семантическую кухню: то есть изготовление блюд не простых, а видом, запахом и вкусом находящихся в гармонии с названием. Так, например, огненная яичница-глазунья с каплями томата — это Кармен, а нечто тусклое, и цветом грустное, и без яиц — плач Ярославны. Я привел случайные и мелкие примеры. Верный ученик и подражатель, я делаю порою то «индюшку в раю» (жареное мясо в разноцветной куче фруктов), то «осень была холодной» (бурые стручки фасоли, серые грибы, чеснок и курица в неярком соусе). А Сашины рецепты разглашать я не берусь и не решаюсь, хоть самое главное в них уже назвал: отбор ингредиентов для любого блюда совершается по смыслу, а не только по вкусу.

Чтобы почувствовать и оценить глубокий смысл семантической кухни, надо душою осознать, что в еде — ее процессе, вкусе и содержании — сокрыта величайшая духовность. И совсем не зря с таким одушевлением воспевали продовольственное пирование плоти столь непохожие (на первый взгляд) мыслители, как Омар Хайям, Франсуа Рабле и Михаил Булгаков.

О неразрывной связи духа с плотью нам свидетельствует жизнь во всем разнообразии своих проявлений. Как часто дух наш воспаляется от плоти, находящейся в разгоряченном состоянии! И столь же часто наоборот: пирует и гуляет плоть, зажженная огнями духа. Ведь чем и почему так упоенно занимаются живые люди после театра и кино, концерта и диспута, поэтического чтения и даже проповеди в храме?

Столь же неслучайно все системы и режимы, которые стремятся подавить и вытравить из человека личность, так или иначе воздействуют на человека через плоть. Там, где внедряют аскетизм и воздержание, завтра запрещают и преследуют инакомыслие, а послезавтра сажают за лихую шутку, искореняя личную духовность. А то и проще: так ущемляют в радостях плоти, что эта скудость ведет к обморочно-мутному истощению духа. Внешне это выглядит единомыслием и единодушием, но результаты и последствия известны истории.