Гарики на все времена (Том 2)

504

Есть в осени дыханье естества,

пристойное сезону расставания,
спадает повседневности листва
и проступает ствол существования.

505

Того, что будет с нами впредь,

уже сейчас легко достигнуть:
с утра мне чтобы умереть —
вполне достаточно подпрыгнуть.

506

Мне близко уныние старческих лиц,

поскольку при силах убогих
уже мы печальных и грустных девиц
утешить сумеем немногих.

507

Временем без жалости соря,

вертимся в метаниях пустых,
словно на дворе еще заря,
а не тени сумерек густых.

508

У старости моей просты приметы:

ушла лихая чушь из головы,
а самые любимые поэты
уже мертвы.

509

Стало сердце покалывать скверно,

стал ходить, будто ноги по пуду;
больше пить я не буду, наверно,
хоть и меньше, конечно, не буду.

510

К ночи слышней зловещее

цоканье лет упорное,
самая мысль о женщине
действует как снотворное.

511

В душе моей не тускло и не пусто,

и даму если вижу в неглиже,
я чувствую в себе живое чувство,
но это чувство юмора уже.

512

К любви я охладел не из-за лени,

и, к даме попадая ночью в дом,
упасть еще готов я на колени,
но встать уже с колен могу с трудом

513

Когда любви нахлынет смута

на стариковское спокойствие,
Бог только рад: мы хоть кому-то
еще доставим удовольствие.

514

Мой век, журча сквозь дни и ночи,

впитал жару, мороз, дожди;
уже он спереди короче,
зато длиннее позади.

515

И вышли постепенно, слава Богу,

потратив много нервов и труда,
на ровную и гладкую дорогу,
ведущую к обрыву в никуда.

516

Время льется даже в тесные

этажи души подвальные,
сны мне стали сниться пресные
и уныло односпальные.

517

Вдруг то, что забытым казалось,

приходит ко мне среди ночи,
но жизни так мало осталось,
что всё уже важно не очень.

518

Зря девки не глядят на стариков

и лаской не желают ублажать:
мальчишка переспит — и был таков,
а старенький — не в силах убежать.

519

Я равнодушен к зовам улицы,

я охладел под ливнем лет,
и мне смешно, что пес волнуется,
когда находит сучий след.

520

Время шло, и состарился я,

и теперь мне отменно понятно:
есть у старости прелесть своя,
но она только старости внятна.

521

С увлечением жизни моей детектив

я читаю, почти до конца проглотив;
тут сюжет уникального кроя:
сам читатель — убийца героя.

522

Друзья уже уходят вмириной,

сполна отгостевав на свете этом;
во мне они и мертвые со мной,
и пользуюсь я часто их советом.

523

Два пути у души, как известно:

яма в ад или в рай воспарение,
ибо есть только два этих места,
а чистилище — наше старение.

524

Ушел кураж, сорвался голос,

иссяк фантазии родник,
и словно вялый гладиолус,
тюльпан души моей поник.