Гарики на все времена (Том 2)

525

Не придумаешь даже нарочно

сны и мысли души обветшалой;
от бессилия старость порочна
много более юности шалой.

526

Усталость сердца и ума —

покой души под Божьим взглядом;
к уставшим истина сама
приходит и садится рядом.

527

Отныне пью лишь молоко.

Прости, Господь, за опоздание,
но только старости легко
дается самообуздание.

528

Томлением о скудости финансов

не мучаюсь я, голову клоня;
еще в моей судьбе немало шансов,
но все до одного против меня.

529

Кипя, спеша и споря,

состарились друзья,
и пьем теперь мы с горя,
что пить уже нельзя.

530

Я знаю эту пьесу наизусть,

вся музыка до ноты мне известна:
печаль, опустошенность, боль и грусть
играют нечто мерзкое совместно.

531

Болтая и трепясь, мы не фальшивы,

мы просто оскудению перечим;
чем более мы лысы и плешивы,
тем более кудрявы наши речи.

532

Подруг моих поблекшие черты

бестактным не задену я вниманием,
я только на увядшие цветы
смотрю теперь с печальным пониманием.

533

То ли поумнел седой еврей:

мира не исправишь все равно,
то ли стал от возраста добрей,
то ли жалко гнева на говно.

534

Уже не люблю я витать в облаках,

усевшись на тихой скамье,
нужнее мне ножка цыпленка в руках,
чем сон о копченой свинье.

535

Тихо выдохлась пылкость источника

вожделений, восторгов и грез,
восклицательный знак позвоночника
изогнулся в унылый вопрос.

536

Весь день суетой загубя,

плетусь я к усталому ужину,
и вечером в куче себя
уже не ищу я жемчужину.

537

В наслаждениях друг другом

нам один остался грех:
мы садимся тесным кругом
и заводим свальный брех.

538

Сейчас, когда смотрю уже с горы,

мне кажется подъем намного краше:
опасности азарт и риск игры
расцвечивали смыслом жизни наши.

539

Читал, как будто шел пешком

и в горле ком набух;
уже душа моя с брюшком,
уже с одышкой дух.

540

Стареть совсем не больно и не сложно

не мучат и не гнут меня года,
и только примириться невозможно,
что прежним я не буду никогда.

541

Какая-то нечестная игра

играется закатом и восходом:
в пространство между завтра и вчера
бесследно утекают год за годом.

542

Нет сил и мыслей, лень и вялость,

а мир темнее и тесней,
и старит нас не столько старость,
как наши страхи перед ней.

543

Знаю старцев, на жизненном склоне

коротающих тихие дни
в том невидимом облаке вони,
что когда-то издали они.

544

Кто уходит, роль не доиграв,

словно из лампады вылив масло,
знает лучше всех, насколько прав,
ибо Божья искра в нем погасла.

545

Былое сплыло в бесконечность,

а все, что завтра — темный лес;
лишь день сегодняшний и вечность
мой возбуждают интерес.