Гарики на все времена (Том 2)

789

А Русь жила всегда в узде,

отсюда в нас и хмель угарный:
ещё при Золотой Орде
там был режим татаритарный.

790

Видно, век беспощадно таков,

полон бед и печалей лихих:
у России — утечка мозгов,
у меня — усыхание их.

791

Уже былой России нет

(хоть нет и будущей покуда),
но неизменен ход планет,
и так же любит нас Иуда.

792

Две породы лиц в российском месиве

славятся своей результативностью:
русское гавно берёт агрессией,
а гавно еврейское — активностью.

793

Когда Российская держава,

во зле погрязшая по крыши,
на лжи и страхе нас держала,
у жизни градус был повыше.

794

Клюя рассеянное крошево,

свою оглядывая младость,
я вижу столько там хорошего,
что мне и пакостное в радость.

795

Дух воли, мысли и движения

по русской плавает отчизне,
а гнусный запах разложения
везде сменился вонью жизни

796

Среди российских духа инвалидов

хмельных от послабления узды,
я сильно опасаюсь индивидов,
которым всё на свете — до звезды.

797

Худшие из наших испытаний

вырастились нашими же предками:
пиршество иллюзий и мечтаний
кончилось реальными объедками.

798

Забавно, что в бурные дни

любую теснят сволоту
рождённые ползать — они
хватают и рвут на лету.

799

Не чувствую ни света, ни добра

я в воздухе мятущейся России,
она как будто чёрная дыра
любых душевно-умственных усилий

800

Я вырос в романтическом настрое,

и свято возле сердца у меня
стоят папье-машовые герои
у вечного бенгальского огня.

801

Увы, в стране, где все равны,

но для отбора фильтров нет,
сочатся суки и гавны
во всякий властный кабинет.

802

При папах выросшие дети

в конце палаческой утопии
за пап нисколько не в ответе,
хотя отцов — живые копии.

803

Всегда бурлил, кипел и пенился

народный дух, и, мстя беде,
он имя фаллоса и пениса
чертил воинственно везде.

804

Понятие фарта, успеха, удачи

постичь не всегда удаётся:
везде неудачник тоскует и плачет,
в России — поёт и смеётся.

805

Свобода обернулась мутной гнусью

всё стало обнажённей и острей,
а если пахнет некто светлой Русью,
то это — засидевшийся еврей.

806

На всех осталась прошлого печать,

а те, кто были важными людьми,
стараются обычно умолчать,
что, в сущности, работали блядьми.

807

Свободу призывал когда-то каждый,

и были мы услышаны богами,
и лёд российский тронулся однажды,
но треснул он — под нашими ногами.

808

Присущий и воле, и лагерным зонам,

тот воздух, которым в России дышали,
ещё и сейчас овевает озоном
извилины шалых моих полушарий.

809

Чего-нибудь монументального

всё время хочется в России,
но непременно моментального
и без особенных усилий.