Гарики на все времена (Том 2)

853

Я душу с разумением гублю,

надеясь до конца не погубить,
поскольку вожделею не к рублю,
а к радости его употребить.

854

Стал на диване я лежать,

уйдя на полную свободу,
и не хочу принадлежать
я ни к элите, ни к народу.

855

А лучше всё же стрекоза,

чем работящий муравей,
её бесстыжие глаза
мне и понятней и милей.

856

Всё ясней теперь и чаще я

слышу стыдное и грешное,
изнутри меня кричащее
одиночество кромешное.

857

Я пью, взахлёб гуляю и курю;

здоровью непреклонный супостат,
весь век самоубийство я творю,
и скоро уже будет результат.

858

Сейчас бы и в России не оставили

меня без воздаяния мне чести,
сейчас бы на могилу мне поставили
звезду шестиконечную из жести.

859

Сочтя свои утраты и потери,

поездивши по суше и воде,
я стал космополитом в полной мере:
мне жить уже не хочется нигде.

860

Глухая тьма простёрлась над пустыней,

спит разум, и на душу пала ночь;
с годами наша плоть заметно стынет,
а в мыслях я совсем ещё не прочь.

861

Сам наслаждаясь Божьим даром,

я в рифме зрителя купаю,
за что порой имею даром
билеты в зал, где выступаю.

862

Я стандартен, обычен, вульгарен,

без надломов в изгибах души,
и весьма я Творцу благодарен,
что на мне отдохнуть Он решил.

863

Укрыт обаятельной ширмой

я в самом тяжёлом подпитии,
а подлинный внутренний мир мой
не вскроется даже на вскрытии.

864

Обиды людям я себе простил,

азарта грех давно отбыл на нарах,
а всё, что в этой жизни упустил,
с избытком наверстаю в мемуарах.

865

Конечно, время сызмала влияло

на дух и содержание моё;
меня эпоха сильно поваяла —
однако ведь и я лепил её.

866

Я в гостевальные меню

бывал включён как угощение,
плёл несусветную хуйню,
чем сеял в дамах восхищение.

867

Я душевно вполне здоров,

но шалею, ловя удачу;
из наломанных мною дров
я легко бы построил дачу.

868

Один телесный орган мой

уже давно воспеть хочу —
крутой, надёжный и немой,
покуда я молчу.

869

Как ни предан зелёному змею,

а живу по душе и уму,
даже тем, чего я не имею,
я обязан себе самому.

870

Я ленью грешен, выпивкой и сексом,

люблю, однако, более всего
молчание, наполненное текстом
и ритмом, воспаляющим его.

871

Я не жалею о попытках

заняться прибыльной игрой,
и только память об убытках
порой горит, как геморрой.

872

Забавно это: годы заключения

истаяли во мне, как чёрный снег,
осталось только чувство приключения
которое украсило мой век.

873

Она совсем не в тягость мне,

моя высокая харизма,
и я использовал вполне
её по части похуизма.

874

Идя то разминувшись, то навстречу,

в суждениях высок и столь же низок,
в момент, когда себе противоречу,
я к истине всего сильнее близок.