Гармония по Дерибасову

Когда с Кавказа стали высылать турок, Делибашевы, по совету Кира Дерибасова, записались чеченами и остались. Еще на несколько лет. Вплоть до «великого» переселения народов. Так и затерялись в Казахстане.

Так что с Арбатовыми все повторилось один к одному - ложились спать - был род, проснулись - а его уж нет.

Растравил себе душу Осип Осинов, вспомнил, как встретил Рустама Делибашева в Долинке, под Карагандой, когда, не досидев по 58-й, замерзал с профессором Жичевским и завалил в кочегарку...

Пять лет без двух месяцев отсидел Осип. Самые студенческие годы. И знаменитая назарьинская хватка проявилась у Осипа на свой лад - сообразил парень, что хоть при шмоне все и отбирают, но в мозги пальцы не запустишь. Вот и постарался он вынести из зоны побольше знаний. Многих профессоров утомил он своими расспросами. А вернувшись, почувствовал: системы не хватает! И сцементировал все разрозненные знания, проштудировав Большую Советскую Энциклопедию. Сочтя свое образование законченным, первый на деревне энциклопедист начал уединенно наблюдать и размышлять, с чистой совестью не читая ничего, кроме «районки» и «Литературной газеты».

Проанализировав исторический прецедент, Осип Осинов умозаключил:

«Как замечали и до меня - в Назарьино возвращаются. Индивидуумы уходят из Назарьина только в землю. Острополер улетел к солнцу не как индивид, но как весь род назарьинских Острополеров в количестве - один экземпляр».

И вывел:

«Острополер тоже приземлился в Казахстане, ибо он - род».

Глава 12. Километр «вишневых»

Нет, не о таком новоселье мечтал Дерибасов. Собственный портик сверху - это было еще неплохо, но ископаемая раскладушка снизу - старая кляча, с подкашивающимися при каждом движении ногами - опошляла всю античную атмосферу. И, страдай Дерибасов бессонницей, к каким бы мыслям и обобщениям мог он прийти в такую ночь!

Вместо этого плейер сна преподносил Дерибасову попурри из античного мира. То в тоге, то в хитоне шлялся Мишель по немыслимо мозаичному коллажу, торговал мосластыми неповоротливыми рабами с севера, предлагал весталкам подбросить их на массивном черном паланкине и приставал к гетерам: «Эй, мадам, не имеете ли вы мне сообщить, в смысле вот этим вот моим рабам, как им пронести меня до Дерибасовской?» После этого Мишель высовывался из паланкина, рискуя вывалиться, греб руками воздух и вопил вслед удаляющимся тонким щиколоткам с толстыми золотыми браслетами: «Постойте, мадам! Я имею пригласить вас с собой к Одиссею на маленький, но изящно обставленный сабантуй одесситов. Все будет красиво - в строго патрицианском стиле: оргии, вакханалии и философские диспуты!»

Одиссей оказался мужиком правильным, хоть и разводил вино водой. После первой амфоры Мишель стал от избытка теплых чувств звать его Одиссеичем, а тот, хоть и обижался все больше, обнимал Мишеля все крепче.

Испуганный Мишель попросил сменить сорт вина. И пока Одиссей объяснял, что надо делать только что купленному у Дерибасова огромному лысому рабу с уже оттопыренной краденной чашей тогой, Дерибасов зайцем запетлял между колоннами и залег в тени портика.

- Огня!!! - потребовал разгневанный Одиссей. И тут же рабы с факелами заметались по апельсиновому саду.

- Распять Мишку-предателя! - крикнул кто-то.

Дерибасов вздрогнул и понял, что надо бежать. Но вспомнив, что при малейшем движении раскладушка рухнет, остался неподвижным: «Чего дергаться, все равно сон».

- Тогда лучше линчевать! - восторженно завопил слишком знакомый голос Саньки Дерибасова.

Мишель испуганно протер глаза. Раскладушка рухнула. От сна остался портик и море факелов вокруг. Но напротив мрачнел Дунин дом с пристройками. Лаяли собаки, пахло навозом и мятой.

- Мало его линчевать! Хату ему спалить!

- Так хата ж Дунина...

- Тьфу! Выродок - он и есть выродок! Ни детей, ни дома.

Факелы сжались в огненное кольцо, и Дерибасов взвыл:

- Рехнулись, быки назарьинские!!! Да Арбатовы сейчас свободнее всех вас! Завтра здесь будут! У нас свое родственное дело! А тебе, Санька, оба уха оторву!

- Э-эх, прибить бы гада, - вздохнул кто-то, - да Евдокию жалко.

- А вот если б его выгнать, а Дуньке другого найти. А что - баба справная, гладкая...

- Может, поучить его?!

- Ну-ну, - отступил Дерибасов. - Не те времена.

- Нет, ты объясни, - потребовал всеми уважаемый бригадир Тихон Назаров, - он же на тебя день и ночь пахал не разгибаясь! Что ж ты, пакостник, рубишь сук, на котором сидишь?!

- Это кто же это из них на меня пахал?! - сощурился Дерибасов. - Где это вы видели пашущего Арбатова?!

- Мишка, кончай ваньку валять! - приказал шурин Федор. - За что Елисеича засадил?!

- Что?! Что ты сказал?! Елисеича?! Кто?!!! Кто его арестовал?! За что?! А-а-а-а-а-а! - обхватил голову Дерибасов и завыл в факельной ночи вдовой, потерявшей кормильца.

Крик, как гудок тонущего в тумане парохода, завис над молчащим Назарьино, и только из безжизненно замершего Дуниного дома послышался глухой сдавленный всхлип.

- Жалеет, - приутихли назарьинцы, - какой-никакой, а муж... И Мишка весь в соплях...