Гармоника

Захар оглянулся чего то пытаясь увидеть, его только оторвали от ремонта т-34…

— Каком окружении? — не понял он сразу.

— Дивизия наша попала в окружение.

— А мы здесь при чем?

— Всю технику, которая нынче у нас ремонтируется нужно спрятать, да так, чтобы немец не нашёл.

— Ясно, — обречено согласился Фролов.

В этот момент на ремонте у них было… два танка т-34 которых они уже отремонтировали, две другие 34-ки были на ходу, но очередь к ним еще не дошла. Так же стояли четыре пулеметных БА в почти отремонтированном состоянии и один БА-донор (с него снимали запчасти для ремонта) было несколько грузовиков, но ко всему этому совершенно не было ни боеприпасов ни топлива. Официально не было, а у Фролова было чуть чуть. Всю технику которая «на ходу» спрятали. С танковых орудий сняли замки, завернули их в промасленную бумагу, уложили в мешки и закопали под одним приметным деревцем. Аналогично поступили и с инструментом. В боях они не участвовали. Все знали, что в окружении, но куда выдвигаться и где наши не знал никто.

— Товарищ старшина, дезертира поймали, — докладывал ему боец, — странный он какой то, перепуганный.

— Сильно перепуганный? — спросил Фролов.

— Говорит их политрук в своих стрелял, а он убежал.

— Уй ты, — удивился Захар, — а ну давай этого дезертира сюда. Нет погоди не сюда, веди его к Дёмич, я тоже туда иду, там его и поспрашиваем.

Арестованный был молод, явно с последнего призыва. Одет же в сильно поношенную гимнастерку, рваные брюки и совершенно не имел никаких документов. Он утверждал, что его зовут Тимофей Иванович Тымчук. А рассказанная им история была какой то странной:

— Я и еще трое красноармейца были направлены в помощь, как нам сказал взводный — политруку Муслакову. Несли опломбированные ящики. В рощице, здесь недалеко, — указывал он рукой, — политрук приказал выкопать яму, в нее поместили эти ящики закопали и замаскировали. А потом политрук вынул пистолет и стал в нас стрелять. Успел убить двоих, выстрелил и в Юру Марфина, а у Юры в тот момент в руках была лопата, он ею махнул и политруку Карманову отрубил голову. Я испугался и убежал.

Фролов и Дёмич от услышанного были в совершеннейшем недоумении.

— Беспалов, уведи его, — негромко сказал Дёмич, а когда они с Фроловым остались одни, — Захар, что думаешь?

— Думаю, что этот Муслаков был немецкий шпион.

— А вот я так не думаю, — немного подумав добавил, — кажется мне, что вся причина в этих ящиках, — сделал паузу на раздумье, — что же в них такого должно быть, что этот Муслаков красноармейцев пострелял?

— Да мало ль чего, — пожал плечами Захар Фролов.

— Сходить надо, по тихому да проверить, — подвел итог военинженер 3-го ранга.

— Кто пойдет?

— А вот мы с тобой и пойдем, — сказал он, — и этого с собой возьмем.

Идти было действительно недалеко, место трагедии отыскала быстро.

— Он им в спину стрелял, — говорил Захар осматривая трупы, и в этого третьего попал.

— Да. Вижу, да только третий выстрелы услышал и лопату как копье кинуть успел, — соглашался Дёмич, — да попал удачно, прямо в шею, — и посмотрел на «дезертира».

— Я первым шёл, услышал выстрелы, обернулся, а Юра Марфин как раз лопату кинул. А голова у политрука сразу отлетела, кровь так фонтаном и брызнула. Я испугался и побежал.

— Ящики где зарыли? — спросил Фролов.

— А вон там, — указал пальцем Тимофей Тымчук.

Закопали не глубоко, где то на полтора штыка лопаты обнаружилась крышка первого ящика. Вскрыли, внутри опломбированные мешки, а в них деньги. Нашлись и бумаги из которых узнали, что это казна дивизии, 600 тысяч рублей.

— Так вот из-за чего этот Муслаков людей пострелял, — сокрушался Фролов.

На обратном пути их обстреляли немцы. Ну как обстреляли, они переходили поле, на дороге появились два немецких мотоцикла, по ним начали стрелять. Уже забежав за спасительные деревья Тимофей Тымчук получил ранение в спину от которого в скорости и скончался.

Но у заметивших нас немцев видать была рация и вскорости все услышали:

— «Товарищи красноармейцы, вы окружены, сдавайтесь!» — вещал в рупор немец.

— Вот жиж сука какая, — выругался Фролов, — нафига мы с этим Тимохой ходили, неудачник он и… сука одним словом!

— Чего человека за зря обижаешь, невиноват он, — ответил ему Дёмич, — а дела у нас не так уж и плохи.

— Отчего Вы так считаете, товарищ военинженер? — переспросил кто то из бойцов.

— Судя по тому, что они предлагают сдаваться, а не атакуют нас сразу, — поучал Павел Леонидович, — сил у них мало, — оглянулся по сторонам что то сам себе прикидывая, — да и позиция у нас получше, хоть и к речке прижаты, но все поле простреливаем. Всем занять оборону. Фролов возьми с собой троих и попытайся обойти этих, — он кивнул в сторону немцев, — с фланга. Если их не очень много, забросайте гранатами, — Старшина в ответ кивнул, мол понял, — а я пока потяну время, поговорю с ними о жизни.

Фролов с группой бойцов, предварительно реквизировав у всех гранаты, отправился в обход:

— Вышлите старшего на переговоры! — прокричал Дёмич.

— Выходи сдаваться! Вы окружены! Никаких переговоров! — упорствовал немец.