Гармоника

— Видите ль мы их ремонтируем, доводим до хорошего состояния и отправляем в африканские страны.

— Ах вот оно что, — беззвучно посмеялся собеседник, — то то я никак не пойму зачем они Вам. Есть и на разбор. А всего сколько Вам нужно? — увидев вопрошающий взгляд Говорова, — у меня ведь имеются друзья по всей дороге и еще чуть чуть… могу поинтересоваться.

— Хочу забрать все, но…, - с улыбкой ответил Говоров и пожал плечами.

— Скажите, а если мы произведем ремонт… чистку, смазку-покраску в своих депо?

— Дополнительно могу рассчитаться автомобилями, телевизорами, стиральными машинами, микроволновками, — развел руками как бы говоря «да всем чем угодно».

— Все я так полагаю импортное?

— Естественно. И заметьте, по хорошей цене, — немного подумав на всякий случай добавил, — за срочность, а так же помощь — оплачу дополнительно.

— С Вами очень приятно иметь дело.

— Александр Иванович, еще один вопрос.

— Да, я весь во внимании.

— Я бы еще приобрел оборудование для организации паровозного депо.

— Угу, пока нет, но учту… скажите а поворотный круг Вас не интересует?

Глава 11

8 и 10 сентября 1941 года немецкая авиация совершила массированный налет на Ленинградские Бадаевские склады в которых хранился текущий запас продовольствия. Сгорело до 40 деревянных складских помещений в которых по предварительным расчетам находилось около 3 тысяч тонн муки и 2.5 тысяч тонн сахара. Это то, о чем известно официально, но склады то использовали все торговые организации города и если просмотреть по остаткам на 3 сентября 1941 года, тогда картина трагедии становится более масштабной. В официальный отчет не попала ржаная мука и пшеница почти 19 тысяч тонн, разные крупы около 4 тыс тонн, соленая рыба в бочках, консервы, мыло, спички и еще много чего. Но и то, что признано официально в перерасчете на оставшееся, не эвакуировавшееся население достаточно много. Муки, из расчета дополнительных к фактически выдаваемым нормам — 100 грамм на человека это 12 дней, сахара — 900 гр на человека, шесть чайных ложечек в день хватило бы на месяц. Всей тяжести проблемы это не сняло, но катастрофа была бы не такой ужасной.

26 августа 1941 года, кабинет начальника Ленинградского управления НКВД комиссара 3-го ранга (генерал-лейтенант) П. Н. Кубаткина.

— Товарищ комиссар 3-го ранга, сообщение из Москвы. Вам нужно оставаться на месте и ожидать звонка.

— Кто? — коротко спросил Кубаткин. Он еще не совсем вошёл в курс дела, всего два дня назад его перевели в Ленинград, до этого он возглавлял Управление НКВД по городу Москве и Московской области…

— Должен прозвонить Генеральный Комиссар Государственной безопасности Лаврентий Павлович Берия.

Прозвонили минут через 10. Лаврентий Павлович мог и не представляться, по его специфической кавказской интонации и манере разговора его легко узнавали все.

— Петр Николаевич, — говорила трубка, — слушай, к тебе отправили ответственного товарища, он тебя ознакомит с последними данными по внешней разведке. Отнесись серьезно, я на тебя надеюсь.

— Все ясно. Где и когда его встречать?

— Афишировать его прибытие ненужно, лучше чтобы о нем знали поменьше. Отправь машину на вокзал. Где то через час он сам к ней подойдет.

— Ясно. Кто это будет?

— К тебе направили «товарища Пронина». Долго его не задерживай, сегодня же отправь назад.

Прибывший был в форме железнодорожного служащего со знаками различия инженер-лейтенанта, «козырнул» и представился:

— Товарищ Пронин…

— Правильно представляться следует, — решил поправить его Кубаткин, хотя и не был уверен, что поступает правильно, — инженер-лейтенант Пронин.

Прибывший повернув голову косо взглянул на свои «нынешние» петлицы, криво улыбнулся и добавил:

— В данном, конкретном случаи инженер-лейтенант Пронин, — было явно заметно, что это его слегка веселит.

— Ну что там у Вас, — Кубаткин прямо посмотрел на пришельца, — товарищ Пронин, — при этом явно выделил слово «Пронин», помотал головой и сам себе улыбнулся.

— Петр Николаевич, времени мне выделили очень мало, — как бы извиняясь произнес «товарищ Пронин», при этом на столе стал разлаживать армейскую карту.

— Так-с, что это Вы мне, — Кубаткин начал рассматривать карту, обратив внимание на стоящий штамп «совершенно секретно», регистрационный номер, форму допуска и прочие штабные мелочи, — забавные у Вас здесь художества…

— Это совместный плод работы заграничного, оперативного и аналитического отделов с наиболее вероятными событиями, — Пронин взглянул на комиссар 3-го ранга, — Вам еще нужно подписать документ «о неразглашении», — при этом поверх карты положил соответствующие бумаги. Кубаткин бегло просмотрел их и подписал:

— Сколько же я таких бумаг подписал за свою жизнь и во всех одно и то же.

— Так положено, — коротко ответил «железнодорожник» пряча документ и тут же извлекая стопку других:

— Это «пояснительная записка» к данной карте.

В это время комиссар 3-го ранга Кубаткин внимательно рассматривал карту:

— Что это за даты проставлены у некоторых населенных пунктов?

— Это предполагаемые даты когда к ним доберутся немцы.