Гарнизон

- Уйти в изоляцию и карантин - это было разумно. Очистить технику, обрекая Фация на смерть - это было жестоко, но понятно... может быть понятно... Но сейчас мы решаем неправильно. Те, кто пойдет из Танбранда - люди, как и мы. И бросить их - значит ... значит признать, что нет у нас никаких других целей, чем прожить как можно дольше. Любой ценой. А от этого будет один шаг до ... чего-нибудь куда более страшного. Что потом? Помолиться Враждебным Силам? Ограбить и выгнать обратно тех, кто все-таки дойдет до Волта? Пустить на мясо самых слабых и бесполезных? Одно решение за другим, расчетливые и правильные... куда они нас приведут.

- Уве, я никогда не делал секрета из того, что превыше всего ставлю выживание гарнизона, - пожал плечами комиссар. - Выжить и покинуть планету, пока орки не превратили ее в свой форпост. Или пока не пришел тот, кто вызвал весь этот ... катаклизм. Надеюсь, вы не думаете, что тот психический удар общего безумия вызвали зеленые? Вы можете произнести еще какую-нибудь красивую и пламенную речь, но это не изменит сути вопроса. Конвой обречен. Идти помогать ему - самоубийство. Волт не может позволить себе терять технику и людей. Вот три посылки, из которых следует математически точный вывод - мы не пойдем на верную смерть. Тот, кто прорвется - что ж, мы с готовностью примем их.

- Не примешь, - тихо сказал Холанн. - Ты прекрасно понимаешь, что они не забудут, как мы бросили их. Это мина с длинным фитилем, которая рано или поздно взорвется. Ты избавишься от них, так или иначе... конечно же, во имя общего блага.

- Этого не понадобится, - усмехнулся комиссар тонкими губами. - Именно потому, что я приказал не отвечать на их вызов. О передаче из города знаем мы четверо, и госпожа Льявэ. Полагаю, никто не станет делиться этим знанием с ... посторонними. Мы примем возможных ... гостей ... как спасители и благодетели. И это избавит всех от возможных осложнений.

Холанн хотел было что-то сказать, но комиссар поднял руки, размыкая кулаки. Словно останавливая произнесенные слова выставленными ладонями.

- Господин комендант, я не намерен вступать в этико-философский диспут. Солдаты гарнизона не пойдут на верную смерть. Это мое последнее слово, и я надеюсь, вы не считаете, что сможете перебить мой приказ своим?

- Нет, не смогу... - Уве наморщил лоб, что-то обдумывая.

- Это хорошо. Я оценил ваш душевный порыв, но ради общего блага пусть он останется именно порывом, не более.

- Я не смогу приказать бойцам, - задумчиво вымолвил Холанн.

- Именно так. Поэтому...

- Но я могу призвать добровольцев, - так же задумчиво, словно сам себе, проговорил комендант.

Тамас фыркнул и с иронией вопросил:

- Кто же поведет этих "добровольцев"?

- Я.

Медик шумно выдохнул, совсем как мехбосс в процессе торговли с комиссаром. Иркумов крякнул и подпер голову руками, словно мысль Уве оказалась слишком тяжела.

- Как ... интересно... - с расстановкой сказал Хаукон Тамас. - Возможно я что-то упустил, и у вас есть опыт командования? Хотя бы приличные результаты в настольных играх для подростков?

- Нет.

- Вы вообще умеете стрелять? Из чего-нибудь, хоть из рогатки?

- Нет.

- И вы намерены кинуть клич, собирая добровольцев в помощь конвою?

- Да.

Тамас покачал головой с видом скорее укоризненным, нежели сердитым.

- Несерьезно, - сказал он, разводя руками. - Уве, давайте, вы не станете тратить мое время на такие глупости? Честное слово, это даже не смешно. И я предупреждаю - я начинаю находить ваши ... экзерции ... опасными. Повторю - сообщение о конвое не должно выйти за эти стены, в любой форме.

- Я пойду с ним, - очень негромко сказал Иркумов, не поднимая опущенной головы.

- Что? - не понял комиссар. Верхняя губа вздернулась еще выше, и еретик оскалился, будто хищник, припавший к земле перед прыжком.

Танкист распрямил плечи и улыбнулся. Очень слабо, лишь самыми уголками рта, но с блеском в глазах.

- Да, похоже мои "стописят" так и не дождутся своего часа, - почти весело сказал Иркумов Холанну. И повернулся к Тамасу со словами. - Он прав. Да, неразумно, нерасчетливо. Но он прав. И я пойду с ним.

- Даже так... - прошипел комиссар, и его руки машинально дернулись к поясу, где, как и всегда, висели две кобуры с верными, много раз испытанными в боях пистолетами.

- Хаук... - проговорил Александров.

- Что?! - с прорвавшейся наконец яростью выпалил комиссар.

- Они не правы... - отозвался медик, оставив, наконец, бороду в покое. - Но ... я понимаю мотивы.

- Да что бы ты понимал!

- Господин Тамас, - с холодным достоинством парировал хирург. - Мой послужной список вам известен. Так же вам известно, что я не разделил участь моей планеты лишь потому, что наш корабль завис в варпе на семь лет. Я не командую Волтом и гарнизоном. Но имею право на собственное мнение. И высказываю его. Я не согласен с ... комендантом и механиком базы номер тринадцать. Но я понимаю их мотивы и не нахожу причины, чтобы останавливать их силой оружия, к чему вы определенно склоняетесь.

- Виктор! - воззвал Тамас. И неожиданно угас, словно машина, выработавшая все топливо и благословение Омниссии.