Гарнизон

Небо в свете угасающего солнца казалось акварелью, в которой размывались, переходя друг в друга, полосы бледно-синего, алого и фиолетового цветов.

- В общем все как обычно, - закончил Александров и со вздохом нескрываемого облегчения сложил пластиковые листы. - Нормальный средневзвешенный уровень хворостей. Народ травится суррогатами, которые гонит из пайковых продуктов, мерзнет из-за несоблюдения техники безопасности и ушибается, потому что криворук и кривоног, не говоря уж о форме и содержимом надплечно-подкасочного выступа. Но все в пределах допустимого.

- То есть мы по-прежнему в стороне от городской пакости? - уточнил комиссар.

- Да. Надо сказать, нам сказочно повезло - изначально инфицированных удалось отловить в самом начале. А теперь беженцы из Танбранда до нас просто не доходят. Или не знают, или предпочитают оседать в населенных объектах. Так что общая обстановка крайне благоприятная, - медик снова вздохнул. - Насколько это возможно в сложившихся циркумстанциях.

- Чего?

- Обстоятельствах, - пробасил Фаций Лино, переведя неожиданно проявившееся у медика знание высокого готика. Священник кутался в объемную мантию из искусственной, но весьма качественной шерсти, и выглядел уставшим.

- Понятно, - Тамас сложил ладони лодочкой и потер пальцы друг о друга с выражением умеренной удовлетворенности ходом событий. - По Чуме никаких новостей?

- Я кое-как расшифровал сообщение городского мортуса недельной давности, но там текст изначально "побитый", это шифровка, закодированная полицейским ключом, впопыхах и через жо... задницу. И в том, что я смог разобрать, сплошные знаки вопроса. Я бы еще поработал.

- Поработай, - разрешил Тамас. - Но сначала все-таки расскажи, что разобрал. И вообще, с этого надо было начинать!

- Ну, в общем... - медик подергал себя за бороду, словно это могло как-то разогнать ход мыслей. - Примерно так получается...

Он помолчал, еще раз обдумывая шифровку, пока комиссар не многозначительно кашлянул, а священник не буркнул, подтягивая ворот своей накидки едва ли не до крючковатого носа:

- Да не тяни уже сквига за яй... хвост.

- Сквиги относятся к оркоидам, у них нет половых органов и внешних тестикул, кои ты хотел упомянуть, - желчно отозвался Александров. - Ну так вот...

Хирург излагал суть сообщения мортуса как мог, простым и относительно понятным языком, так что его понимал даже Холанн. И рисовалась примерно следующая картина...

Чума, в хаотическом происхождении которой уже никто не сомневался, передавалась, похоже, всеми мыслимыми путями, от прикосновения до воздушно-капельного. Насколько удалось выяснить из опросов личного состава, "нулевой" пациент на Базе номер тринадцать заразился, убив крысу в грузовике с продовольствием из Танбранда. Убил, подивился, что грызун представлял собой, фактически, мешок с костями и кровью, но значения тому не придал - на свое несчастье.

Инкубационный период составлял пять-шесть суток. На первом этапе пораженный чувствовал себя вполне неплохо. В крови содержание вируса было минимально, он укрывался в почках и печени.

Далее, на втором этапе, вирус начинал действовать, стремительно захватывая весь организм, ломая гематоэнцефалический барьер и прокрадываясь в мозг. Быстро выходили из строя органы выделительной системы, кровь заполнялась токсинами. Мортус отмечал что-то насчет "перерождения органов" и "заместительных функций", но невнятно и скупо. Так могло продолжаться еще около недели, без выраженных симптомов, но с очень характерной картиной при анализе крови и мочи. Вскрытие же показывало то, что Александров охарактеризовал для несведущей в медицине аудитории "так ни хрена не бывает и вообще кромешный ужас".

Трагедия заключалась в том, что, будучи фактически живым отстойником токсинов и бурно размножающегося вируса пациент практически никак это не проявлял внешне и как правило даже не чувствовал. Наоборот, у пораженных наблюдался некоторый прилив сил, сопровождаемый эйфорией - зараза буквально истребляла всех "конкурентов", намереваясь править в теле носителя безраздельно. Поэтому, с учетом легкости распространения, надо думать, что к началу эпидемии счет скрытых инфицированных в Танбранде шел уже на тысячи.

А дальше начиналось самое страшное - фаза, названная Александровым "ходячая падаль травит всех вокруг". Звучало, конечно, эмоционально и, пожалуй, несправедливо относительно несчастных больных, которые наверняка не желали себе такого удела. Но в целом достаточно точно.

На этой стадии вирус поражал определенные участки мозга и поднимал температуру тела до сорока градусов и выше. Больного влекло в людные места, тянуло к общению, в том числе и сексуальному. Инфицированный обильно потел и вообще стремился всячески разоблачиться, тем самым увеличивая площадь телесного контакта. Через полтора-два часа после перехода в третью фазу включался еще один механизм распространения инфекции - срабатывал протеолитический токсин, раздражающий кашлевый центр. Инфицированный не только хватал всех, до кого мог добраться потными влажными руками, но и обкашливал их.