Гарольд, последний король англосаксов

Но если ситуация в целом не благоприятствовала выбору Вильгельма в качестве наследника, не объясняется ли этот выбор субъективными соображениями, упомянутыми в нормандских источниках? Вильгельм Жюмьежский не сообщает никаких подробностей, а Вильгельм из Пуатье называет сразу несколько оснований для решения короля. Он утверждает, что Эдуард назвал Вильгельма своим наследником в благодарность, во-первых, за гостеприимство, которое было оказано ему в Нормандии в 1016 году, и, во-вторых, за помощь в восстановлении его прав в Англии в 1041-м¹⁹⁹. Эти утверждения, однако, представляются малообоснованными. Конечно, Эдуард мог быть благодарен Ричарду II и Роберту²⁰⁰, деду и отцу Вильгельма, приютившим его в Нормандии. Герцог Роберт, по-видимому, действительно готовил в 1033 или 1034 году военное вторжение в Англию, чтобы вернуть Эдуарду корону; оно не состоялось из-за плохой погоды и из-за того, что Роберт в конце концов предпочел отправиться в Бретань²⁰¹. Но даже если принять, что эта неудавшаяся затея все же заслуживала благодарности, ответный жест должен был адресоваться герцогу Роберту, а не его сыну. На самом деле Эдуард, скорее, досадовал на то, что он вынужден жить как прихлебатель у нормандских родичей, которые не очень-то старались помочь ему. Иначе трудно объяснить тот факт, что, вступив на трон, он не сделал никаких пожалований ни Вильгельму, ни другим представителям высшей нормандской знати. Готовя вторжение в Англию в 1036 году, Эдуард и его брат Альфред, похоже, вынуждены были просить военной помощи вне Нормандии. И Вильгельм Жюмьежский, и Вильгельм из Пуатье признают, в 1041 году Эдуард вернулся в Англию по приглашению своего сводного брата Хардакнута²⁰²; ни в каких современных событиям источниках нет указаний на то, что нормандцы каким-то образом способствовали его возвращению²⁰³. Получается, что у Эдуарда не было особых причин делать широкий жест и в знак благодарности назначать Вильгельма своим наследником, тем более что в течение десяти лет между ними не происходило никакого общения.

Как мы видим, подробности, сообщаемые в нормандских источниках, кажутся неправдоподобными, а вся история в целом не согласуется ни с современными событиям свидетельствами, ни с общей ситуацией в Англии 1040―1060-х годов. Тем не менее за таким амбициозным предприятием, как вторжение Вильгельма в Англию в 1066 году, безусловно, должно стоять нечто весомое. Судя по всему, Вильгельм действительно верил в то, что Эдуард назвал его своим наследником; с нашей стороны было бы слишком большой смелостью просто отмести нормандскую историю как позднейшую выдумку. Сложно поверить, что герцог решился бы на столь рискованный поход и с такой настойчивостью утверждал свои права как наследник короля Эдуарда, зная, что его притязания совершенно лишены оснований. Ключом к этой загадке является фигура Роберта, архиепископа Кентерберийского, который был одной из центральных фигур в событиях 1051―1052 годов; согласно нормандским источникам, именно Роберт выступил в роли посланца от Эдуарда, сообщив Вильгельму о намерении короля Англии передать ему корону. Как уже говорилось, маловероятно, что Роберт передал эту весть герцогу в начале 1051 года; в следующий раз Роберт оказался в Нормандии после возвращения Годвине в сентябре 1052-го, когда он сам был изгнан из Англии и бежал на континент²⁰⁴. Эта версия вполне согласуется с утверждением Вильгельма из Пуатье, согласно которому Роберт привез с собой заложников, предоставленных семейством Годвине, и передал их герцогу. Архиепископ мог сделать это в 1052 году, но не в 1051-м, когда о заложниках еще не было речи. Однако прежде, чем мы обсудим более подробно эту гипотезу, следует рассказать о возвращении семейства Годвине в Англию спустя без малого год после изгнания.

История приняла драматический оборот, поскольку Годвине и его родичи, как ранее Осгот Клапа, не собирались покорно принимать судьбу изгнанников. Они выбрали в качестве прибежища Брюгге и Дублин именно потому, что пребывание там сулило хорошие перспективы для возвращения. Из Дублина, а особенно из Брюгге недалеко было плыть в Англию, и в обоих городах можно было без труда найти нужное количество наемников. Эрл Годвине, вероятно, нанимал фламандских корабельщиков и воинов, пользуясь своими богатствами и поддержкой графа Балдуина²⁰⁵; указание Англосаксонской хроники, что семейство Годвине вернулось с «большим флотом», подтверждает участие в походе наемного войска, а не только сторонников эрла, прибывших к нему из Англии.