Гарпагон

Некоторое время приход Введенского оставался незамеченным. Первым, кто обратил на него внимание, была Арина, в это время о чём-то оживлённо разговаривавшая с отцом – Бергом-старшим. Осёкшись на полуслове, она в изумлении раскрыла рот и, не в силах вымолвить слова, затрясла направленным в его сторону пальцем.

– Ты чего? – спросил старший Берг.

– Что он… тут…

– Кто тут?

– Что он тут делает, папа?

Старший Берг посмотрел по направлению указующего перста дочери и, не найдя ничего заслуживающего внимания, пожал плечами.

– Ты это про кого?

– Про него! – дрожащим голосом произнесла Арина.

Тут старший Берг, наконец, догадался, что речь идёт о пареньке, которого принял за разносчика, и угрожающе нахмурил брови.

В ресторане мгновенно стихло.

Не успел Введенский открыть рот, чтобы извиниться перед Ариной за нечаянный удар, как из-за его спины вышел капитан МВД. Поздоровавшись сначала с мэром, затем со всеми остальными, поправил воротник кителя и строгим голосом сказал о том, что он, старший оперуполномоченный уголовного розыска Матвей Кравец, взял на себя смелость привести этого молодого человека на суд Арины Николаевны, дабы та по справедливости решила его дальнейшую судьбу.

Арина вскочила с места.

– Нет! – закричала она. – И даже не просите! Я его никогда – вы слышите! – никогда не прощу – это быдло, эту тварь, эту… эту…

– Ну, ну, ну, – похлопал её по спине отец.

– Этого хама!

– Арина, что с тобой? Успокойся.

– Папа! Накажи его! Или вышвырни отсюда! Немедленно!

– Да, да, конечно. Только давай сперва узнаем: чего он хочет. А наказать и вышвырнуть всегда успеем – не сомневайся.

– Чего он хочет?! Он хочет, чтобы я его простила! Ты разве не понимаешь?

– Это всё?

– А ты считаешь: этого мало?

– Ничего я не считаю. Я просто предлагаю не торопиться – времени у нас достаточно.

Старший Берг повернулся всем телом в сторону Введенского. Посмотрел на него с таким видом, будто хотел раздеть с головы до ног, но не мог решить, как: то ли своротить скулу, а уж потом снять штаны, то ли подождать, когда снимет штаны сам, и только после этого своротить ему скулу, рёбра и всё, что попадётся под горячую руку.

Спросил тихим голосом: правда ли, что он пришёл сюда за тем, чтобы выпросить прощение у его дочери.

– Да, – ответил Введенский.

– Ага. Значит, она права, и вы действительно рассчитываете на милость побеждённого.

– Я надеюсь.

– Надеетесь… Вы, молодой человек, хоть понимаете, что совершили? Вы избили мою дочь, а теперь имеете наглость просить у неё, избитой, прощения? Извиняйте, мол, Арина Николаевна, больше не буду?.. Извините, но у нас так дела не делаются. У нас принято за всё платить.

Введенский опустил глаза.

Спросил:

– Что вы хотите?

– Я?! С чего вы взяли, что я чего-то от вас хочу? Ничего я не хочу. Это вы ко мне пришли, точнее, припёрлись в разгар семейного торжества и что-то требуете от меня.

– Скажите, я всё выполню.

– Так уж и всё?

Введенский низко опустил голову.

– Я действительно виноват перед Ариной Николаевной и, конечно, понимаю, что одних слов сожалений тут недостаточно… Поэтому, если она хочет, то пусть… если хочет, конечно… ударит меня… Я согласен.

Старший Берг вопросительно посмотрел дочь.

Та в ответ только фыркнула:

– Вот ещё!

– Дёшево предлагаешь, – повернувшись к Введенскому, сказал Берг. – Накинь сверху.

– А я бы врезал! – пробасил кто-то из гостей.

– Я бы тоже – поддакнул другой. – С большим-пребольшим удовольствием.

– Ты вот что, – сказал старший Берг. – Станцуй нам.

Введенского показалось, что он ослышался.

– Что вы сказали? Станцуй?

– Да.

– И это всё?

– Без штанов станцуй.

В банкетном зале стало тихо. Все с нескрываемым интересом наблюдали за тем, как Берг, ожидая ответа на своё предложение, насмешливо смотрел в глаза Введенского, Введенский, не зная, как поступить – в глаза Берга.

Первым дрогнул Введенский. Не понимая, чего о него хотят, опустил голову. Взгляд его забегал по полу, дыхание участилось, руки задрожали.

– Станцуешь, как я сказал, Арина заберёт своё заявление, – негромким голосом добавил Берг. – Не станцуешь… что ж… Пеняй на себя.

– Нет-нет-нет! – замахала ладошкой Арина. – Отказы сегодня не принимаются. Мы желаем видеть на своей свадьбе грязные танцы!

Кто-то из подвыпивших гостей вскочил на ноги и, вскинув в воздух кулак, крикнул:

– Даёшь грязный танец маленьких лебедей!

Другой гость – сорокалетний мужчина в белом костюме с круглым лоснящимся лицом и неимоверно огромным выпирающим из-за ремня животом – с удивительной для своих габаритов резвостью выбежал на танцпол, встал перед музыкантами во весь рост и под хохот гостей взмахнул руками.

– Ну что, сыграем для невесты? Дружненько так! Раз-два-три! Тра-та-та!

Сидящий за синтезатором клавишник заиграл партию гобоя, оркестр подхватил её, и буквально через две-три секунды музыка Чайковского из второго акта балета «Лебединое озеро» разлилась рекой по залу ресторана «Дворянское гнездо».

– Тихо! – поднял руку старший Берг.

Музыка оборвалась.