Гарпии

— До этого её матери, Кристины Вуйчицкой. Фамилии у них разные, у матери девичья, а Дорота взяла отцовскую фамилию, хотя её родители официально в браке не состояли. Насколько мне известно, поиски тянулись несколько лет, сначала Войцеховский пытался найти Кристину через своих знакомых, потом подключил частное детективное агентство, а меня разыскали через адвокатскую фирму «Braun and Matschek» просто-напросто Браун и Мачек, поляк, наверное, поэтому пани Паркер и выбрала данную фирму, она ведь только по-польски и говорит, простите, говорила. И вот ещё вспомнилось, только сейчас вспомнил, ну да раньше меня об этом не спрашивали. Мне трижды звонили, интересовались, не приехала ли уже пани Паркер, какая-то женщина, сказала, давнишняя приятельница пани Ванды, даже фамилию сообщила, да я тут же позабыл, не придал значения. В третий раз я сказал — да, пани Паркер приехала, и мы даже условились с ней о встрече в моей конторе…

Эдик Бежан все ещё воздерживался от поспешных выводов, хотя некоторые просто нахально лезли в голову. Надо будет обстоятельно переговорить с нью-йоркским Войцеховским, пока же ещё раз пообщаться с подозрительной семейкой. Он уже вспомнил, что именно забыл уточнить в прошлый раз. Да и как не вспомнить, если в протоколе вскрытия чёрным по белому написано — старушку стукнули по голове тупым тяжёлым предметом. Куда же подевался проклятый крокетный молоток, о котором ему все уши прожужжали? Что-то он там никакого молотка не приметил…

* * *

А за два дня до описываемых событий, в пятницу вечером, некая Ханя Выстшик, надомная уборщица, делилась с хозяйкой квартиры своими проблемами:

— Уж я так вам благодарна, пани Вероника, так благодарна, что вы мне этого адвоката посоветовали, то есть нотариуса, хороший нотариус, мне в его конторе все сказали. И если он правильную бумагу напишет, моё дело мигом решат, так что получу я свой клочок земли. И знаете что, проше пани, вот ведь везёт некоторым, там аккурат одна старушка была, оформляла завещание, в другой комнате, да так уж кричала, так на все помещение разорялась, все слышали, ну и я тоже, все своим наследникам записала, как есть все, и теперь никто не придерётся, все честь-честью оформила, не то что моя дура тётка, теперь вот сколько сил и денежек потратишь, пока своё кровное получишь, уж такая дурёха, да будет ей земля пухом… А уж эта старушка аж с самой Америки приехала и столько отстегнула своей родне, даже язык не поворачивается назвать, а что удивительно, если она американка, американцы все миллионеры…

— Американская миллионерша? — переспросила пани Вероника. — Была и у нас в родне одна такая, может, она и есть. Приехала, говорите?

— Приехала. Ванда Паркер её зовут.

— А, нет, это не наша родня. И что же?

Ханя Выстшик так была разобижена на свою глупую усопшую тётку, не составившую нормального завещания, что все дела о завещаниях её живо интересовали, особенно некой Ванды Паркер, проявившей столь похвальную заботу о наследниках.

— Ну и она, Ванда Паркер, какие-то свои бешеные миллионы так поделила, чтобы никого не обидеть, а половину заставила приписать своей крёстной внученьке. Говорю же, проше пани, слушала и горючими слезами заливалась, есть ведь такие порядочные родственники, не то, что моя тётка. И не отпиши эта миллионерша правильного завещания, шиш бы её крёстная внученька получила, уж вы извините, но вышло бы точь-в-точь, как со мной. Мало что человек обещал, все должно быть на бумаге у адвоката прописано, тогда никто не придерётся. Мне даже потом, проше пани, ни о чем не пришлось своего адвоката выспрашивать, я пока эту американку слушала, так сама по себе всему научилась, такие уж они американцы башковитые. И по гроб жизни буду признательна пани за то, что пани меня аккурат к этому адвокату направила, правильно пани посоветовала. Но сдаётся мне, одну глупость эта башковитая американка все-таки отколола. Все своё движущееся имущество она…

— Движимое! — автоматически поправила свою домработницу пани Вероника.

— Правильно, они так и говорили — движимое, что значит пани женщина учёная, так вот своё движимое имущество, я так поняла — личные вещи, она не стала записывать в завещание, пусть, кричит, они сами между собой поделят, это ведь одна семья, кричит, не подерутся, чать. А я скажу — непременно подерутся, как это можно не подраться и по… полюбовно поделить, когда там такие брильянты и прочие драгоценности? Нешто такое возможно? Хотя, может, как миллионы цапнут, на камешки и не позарятся? Там ведь такие миллионы, такие миллионы, сказать страшно…

— Ну, бывает, драгоценности и миллионы перетянут, — заметила хозяйка. — Все зависит от того, что за драгоценности.