Гарпии визжат

Легко ли Марципарина Бианка освоилась на новом месте? Нет, не сказать, что очень легко. Живя в гостевом флигеле, где ты мало кому интересна, ты вольна распоряжаться собой и своим временем, выбирать тропы для прогулок и удобную одежду на всякий день. И если ты, к примеру, не любительница постоянно прихорашиваться, то можешь это делать лишь для себя самой — в те моменты, в которые тебя застигает фантазия: а не войдёт ли сейсас твой возлюбленный Чичеро?

Во дворце Драеладра уклад пришлось поменять. Дворец образует центр аристократической части Ярала, здесь все на виду, куда попало погулять не выйдешь — кто-нибудь непременно станет шушукаться, к тому же здесь женщины-аристократки постоянно друг на друга смотрят и замечают, кто во что облачается. А уж когда встречают кого-то в одном и том же — находят тысячу способов едва заметно обдать презрением.

А ведь Марципарина, покидая замок Окс на спине белого дракона, вовсе не озаботилась прихватить подходящие вещи из аристократического гардероба. Зелёное кранглийское платье, синий цанцкий парадный костюм с бисерной вышивкой, или же бархатный, цвета пьяной вишни, кадуанский наряд — очень бы её сейчас выручили. Заставили бы яральских провинциальных модниц смотреть на неё совсем по-другому.

В дополнение к тому платью, в котором Лулу сюда прилетела (изящная штучка из самого Приза, но как же она истрепалась и примелькалась решительно всем!), Эрнестина Кэнэкта снабдила её парочкой собственных одёжек, но те — уж наверное, мало годились для появления в аристократическом квартале.

Вроде, и глупые донельзя заботы, а как на тебя влияют!

Лулу совсем уж собралась поговорить с Эйуоем или с Кэнэктой о возвращении в прежний уютный флигелёк над пропастью, но тут, как назло, обоих отвлекли срочные дела: одного в небесном мировом ярусе, другую же — в пиратском Саламине.

С кем осталось Марципарине обсуждать идею возвращения из неуютного дворца? Только с Хафизом, который, кстати, повёл себя странно. Во-первых, вдруг заволновался, во-вторых, принялся госпожу разубеждать (хотя что ему в том, если сам он в вопросе её поселения ничего не рашает?), в-третьих, оставил у Бианки впечатление, что чего-то недоговаривает.

Лишь начнёт свою мысль доказывать — и останавливается на скаку с тревожным блеском во взоре. И рот поспешно захлопывает — ясно, чтобы не проболтаться. Но притом — снова готов голословно перечить госпоже. И чем ему так немил одинокий гостевой флигель?

— Бларп и Кэнэкта вас непременно убедят, добрая госпожа, — привычно кланялся ей наложник, извиняясь за вынужденное несогласие, — ибо они меня тысячекратно умней и могущественней.

Ох уж эта нижневосточная церемонная предупредительность!

Когда в Ярал с первым воздушным замком возвратилась Кэнэкта, то была взбудоражена до предела, переполнена яркими эмоциями. Настолько яркими, что мелких неудобств Марципарины Бианки попросту не поняла.

Наскоро выслушав жалобы Лулу, Кэнэкта ответила на них лишь обещанием снова открыть для подруги свой не самый изысканный гардероб и повторила голословное заявление Хафиза: возвращаться нельзя!

Ну отчего же нельзя-то?

— Подробнее Бларп ответит, — пообещала Кэнэкта.

И скорей заговорила о своём.

Оказывается, там, в Саламине, разведчице удалось сорвать очередной изощрённый план мертвецов. Понять этот план до конца ей так и не пришлось, но некоторые звенья очень уж нагло выпирали наружу — вот и повлекли разоблачение.

Мертвецкое подполье открыло в Саламине десяток публичных домов с мертвечихами (уже событие заметное), путём устранения конкурентов добилось их посещения моряками Кьяра (в этом откровенный вызов!), да ещё тайно снабжало парней приворотным зельем!

— А к кому приворот? — против воли заинтересовалась Лулу.

— Несфокусированный, — пояснила Кэнэкта, — тот, при котором у них встаёт на каждую юбку. Да с пиратами другое и не сработало бы…

— Ага, — сказала Лулу, теряя интерес к привороту.

Зато дальнейшая история оказалась любопытной. Оказывается, в дополнение привороту на зелье, которое мертвечихи раздали людям Кьяра, были наложены и какие-то разрушительные магические чары. Способные, между прочим, топить корабли. Кэнэкта первая догадалась об их существовании, вот и убедила парней не брать опасные зелья с собой на дело, а лучше всего проиграть кому-то, кому не судьба участвовать в морском походе. Вернее, всех убедила, но одного матроса — нет. А поскольку вспомнила о том в самый последний миг, была вынуждена догонять пиратскую армаду на воздушном замке. Чего иначе делать бы не стала.

— …И вот спускаюсь я по верёвочной лестнице на палубу флагманского корабля. Вижу Кьяра и Переса, кричу им на капитанский мостик: «Джу до сих пор не отдал бутылочки!». Перес тут же послал за матросом, привели Джу, а тот клянётся, что бутылочку свою давно выбросил. Перес не поверил и давай его допрашивать, а попутно велел и обыск учинить. Бутылочка не нашлась. Получалось, или Джу от флакона таки избавился, или просто хорошо его спрятал. Если бы спрятал — плохо бы нам всем пришлось!

— Значит, всё-таки выбросил?