Гарпия

Я сразу же отправила эсэмэску матери Томаса, Саре. Я понимала, как важно быть последовательной и совершить все те шаги, какие совершали в школе, когда посылали домой отчеты о происшествиях, – до странности бюрократические документы, похожие на полицейские рапорты об убийствах, вплоть до изображения очертаний человеческого тела, где место травмы было обведено неровным кружочком. «Ушиб плеча о голову другого школьника», «Падение в сенсорном саду»[7], «Приложен лед»…

«Томас ударился лбом, прыгая на батуте, – написала я Саре. – С ним все хорошо. Думаю, швы не понадобятся. X[8]».

Зря я упомянула о швах или нет? А «целую»… стоило ли вставлять в эсэмэску или без этого мое послание прозвучало бы слишком резко и пугающе? Я устояла перед искушением извиниться письменно, но когда Сара явилась, чтобы забрать Томаса, «простите» и «извините» посыпались из меня как из рога изобилия. Все мое изнеможение выплеснулось водопадом к ногам этой женщины.

– Ничего страшного, – сказала Сара, поджав губы и изучая ранку на лбу сына. И вдруг она спросила: – А сколько детей было на батуте?

Она устремила взгляд на лужайку, где четверо или пятеро детей, уже без всякого оружия, весело скакали на батуте, озаренные солнцем.

– Ну… их было довольно много, но мы отобрали у них мечи… Мне так жаль… Сара, мне вправду очень жаль. Я чувствую себя просто ужасно.

Я действительно ужасно чувствовала себя в этот момент, хотя ранка на лбу Томаса уже почти затянулась и он улыбался от уха до уха, играя в «музыкальные стулья». Он прекрасно поел на пикнике, сначала он громко оповещал всех о том, что он вегетарианец, а потом слопал пять сэндвичей с сыром и гору сырых овощей. Я рассказала об этом Саре, чтобы как-то сгладить историю с травмой. Я была хорошей матерью! Я нарезала кучу треклятой моркови!

Сара не изменилась в лице. Она продолжала смотреть на меня с таким видом, будто была моей учительницей, несравненно более взрослым и проницательным человеком. Все это так и было. Тем не менее я должна была произнести эту фразу:

– Ну, на самом деле он ударил Пэдди по носу, так что… – Сара поджала губы, а я выкрутилась, решив, превратить все в шутку: – Мальчишки, что с них взять?

На самом деле у меня было такое чувство, будто я кричу и выдергиваю себе ресницы. Но я все же произносила эти слова…

Сара вздернула брови:

– Что ж, спасибо за праздник. Пойдем, Томми.

Я протянула Саре подарочную бумажную сумку с сувенирами с праздника – как бы последнее предложение мира. Сумка была довольно тяжелая, набитая доверху. На ней были изображены крошечные мультяшные пираты, они отчаянно карабкались наверх. Я заметила, что Сара медлит, но ее сынок схватил сумку и решительно зашагал к двери, размахивая подарком и что-то напевая себе под нос. Вскоре ушли и другие дети. Буря миновала так же быстро, как нахлынула, и в доме воцарилась атмосфера усталости и осязаемого облегчения. Мы вчетвером уселись в гостиной. Мальчики молча копались в подарках, а мы с Джейком только вздыхали.

Муж сидел слишком близко ко мне, и вдруг мне показалось, что будет так естественно положить голову ему на плечо. Джейк наклонился и поцеловал меня в макушку. Это был краткий поцелуй. Мое тело не отозвалось на него, я даже не вздрогнула.

Краем глаза я увидела, что Тэд безмолвно следит за нами, пережевывая конфету. Из уголка его губ потекла струйка слюны. В следующее мгновение обернулся Пэдди, он отвлекся от своей сумки с сувенирами. Я сидела неподвижно, не отодвигаясь от Джейка. Пусть мальчики видят нас такими. Счастливыми.

А может быть, это могло быть по-настоящему. Щелчок выключателя – и мы смогли бы поговорить об этом поздно ночью, и наши слова стали бы мять прошлое, как тесто, придавать ему разную форму. И темнота в нашей спальне помогала бы всему этому выглядеть достоверно.

Но мы остановимся на этом… Точно так же в свое время мы не зачали третьего ребенка, вовремя осознав, что это стало бы ошибкой. Я прижалась щекой к груди Джейка, и стук его сердца напомнил мне подпрыгивание машины на неровной дороге. Сжатие и расслабление – электрические импульсы, которые могли прекратиться в любое мгновение.

– Хватит и двух, – прошептала я, уткнувшись в рубашку мужа, и аромат цветочного ополаскивателя наполнил мой рот, а мой голос прозвучал так тихо, что Джейк едва мог расслышать.

Глава 33

Той ночью мы заснули и проснулись в одной кровати. Мы поворачивались друг к другу лицом и смотрели в глаза. Есть много такого, чем занимаются женатые люди. В этом нет ничего сверхъестественного. Но казалось, что миновали годы, а не месяцы с тех пор, как я видела этот особенный свет на веснушчатых щеках Джейка, его рыжеватую щетину, сияющую, как янтарь.