Гарпия

Я опустила глаза, боясь, что меня бросило в краску. Я понимала, что Дэвид оценивает меня, обманутую жену. Я оделась в самое лучшее, что смогла разыскать в своем гардеробе, но чувствовала, что живот слишком сильно перетянут поясом брюк, а бедра все глубже проваливаются в подушку стула, обитого кожей.

– Может показаться странным то, что я пригласил вас сюда.

Дэвид произнес это не как вопрос. Он словно был абсолютно уверен в испытываемых мной чувствах – он их как бы уже оценил и счел разумными. Разумность – эта оценка для людей типа Ванессы и Дэвида Холмсов была самой высокой. Для людей с огромными спальнями и мизерными суммами заклада. Для людей, выросших, веря в то, что разумно иметь такую жизнь, какую они хотят.

Я кивнула и сделала глоток воды из бокала, стоявшего передо мной:

– Зачем вы хотели встретиться со мной?

Я решила не вести светских бесед. Не думала позволять ему расслабиться.

Подошел официант. Дэвид разжал было губы, но осекся и подождал, пока я закажу себе еду. Я попросила принести мне чай. Он в это время по-другому положил руки на стол. Все еще не было впечатления, что он нервничает. Он словно бы делал только то, что считал нужным в этот момент. И у меня возникло такое чувство, что этот человек всегда знает, что делать.

– На самом деле…

Дэвид кашлянул. Это был тот самый звук, который я слышала при разговоре с ним по телефону, – долгое, влажное хрипение. Меня замутило, но это быстро прошло.

– На самом деле, у меня есть просьба. Вернее… я хочу попросить вас об одолжении.

Взгляд Дэвида метнулся к моим губам, и я поняла, что прикрываю их рукой. Я опустила руку. Я с трудом следила за реакцией собственного тела и вела себя абсолютно противоположно Дэвиду Холмсу. Его жесты были сдержанными и плавными, абсолютно выверенными. Возможно, когда он был моложе, его пластика была подвижнее, но я в этом сомневалась: в студенческие годы мне довелось встречать несколько разновидностей людей этого типа, как бы оставшихся в прошлом веке. Такие мужчины всегда знали, как себя вести, как двигаться, как жестикулировать.

– Слушаю вас.

Я на миг нахмурилась – ничего не смогла с собой по делать.

Официант принес мне чай и поинтересовался, хочет ли чего-нибудь Дэвид. При этом он назвал его «сэр» и вернулся в ту часть зала, что находилась ближе к окнам. А свет в окнах словно бы потускнел и отдалился, как будто ушел в прошлое.

– Я хотел спросить, не могли бы вы поговорить с вашим супругом… – Дэвид слегка поморщился, произнося последнее слово, – относительно ситуации у него на работе. Насчет того, есть ли возможность… какой-то шанс… что он смог бы найти… – он снова неприятно прокашлялся, – работу… в другом месте.

И снова в тоне Дэвида не прозвучал вопрос. Это скорее было похоже на приказ, чем на просьбу. Дэвид словно бы давал определение чему-то, что мне уже было известно, а не сообщал нечто новое. Ну ясное дело: профессор Дэвид Холмс ни за что бы меня ни о чем не попросил, ведь искренняя просьба сделала бы его уязвимым. Однако при этом он мог ожидать чего-то подобного с моей стороны.

– Вся эта история ужасно сказалась на моей жене, вы же понимаете… на Ванессе. Эта фотография… Я точно знаю, она бы никому ничего не сказала. И никогда бы не попросила ни о чем ни его, ни вас. А она здесь так счастлива. И она эту фотографию не посылала, а значит…

Забавно, как мой гнев возникал и мгновенно исчезал в обществе этого человека. Гнев вообще осмеливался робко возникать, но деваться ему было некуда, да и выразить я его не могла, поэтому злость возвращалась внутрь меня, поглощалась и перерабатывалась, после чего перетекала в мои руки. Пальцы дрожали и едва могли удержать хрупкую китайскую чашку. Я с трудом справлялась с тем, чтобы не пролить чай на скатерть. Но я постаралась спокойно произнести:

– А Ванесса знает, что вы здесь?

Дэвид поспешно покачал головой:

– Нет. Это бы ее только расстроило. Ей стало немного лучше… в последнее время.

– Значит, вы остались вместе?

Впервые за все время разговора я заметила раздражение на лице Дэвида – он не успел вовремя сдержаться. Чуть-чуть скривилась его верхняя губа, едва заметно натянулась кожа под глазами. Но когда он заговорил, его голос был лишь самую малость приправлен злостью:

– О… да. Конечно. Я верю в… – Он взял салфетку, положил перед собой, шевельнул ногой. Несколько мгновений он явно пытался подобрать подходящее движение. – Я верю в прощение. Как и вы, видимо?

Вот теперь Дэвид уж точно распсиховался не на шутку. Его губы и брови начали двигаться одновременно. А я ощутила прилив крови к голове. Интересно, он это заметил? Я непроизвольно мотнула головой. Нет, Дэвид не мог понять, что со мной.

– Нет? Что ж. Это определенно интересно, но меня абсолютно не касается. – Движения Дэвида вновь стали выверенными, сдержанными. – Но, как я уже сказал, если бы вы могли предложить…