Гарпия в Академии. Драконы не сдаются

– …почему сперва ваша группа, отправленная на практикум в океанариум, я подчеркиваю, в ОКЕАНАРИУМ, – он потряс указательным пальцем, усиливая сказанное, – возвращается с криками «Гады-сволочи-убили!» Декан и один из лучших учеников третьего курса попадают в больницу с магическим истощением, а после меня поднимают с кровати новостью, что небезызвестные подрались в больничном крыле и были пойманы ночной стражей правопорядка…

Ректор осекся, подался вперед и присмотрелся.

– Господин Григорович? – ахнул он, признав в безмятежно валяющемся на тюремных нарах главу агентства безопасности. – Вас-то за что?

– За то же самое, – грустно улыбнулся безопасник, как и все, полностью уязвимый перед суровой буквой закона. – Бродяжничество, посягательство на покой граждан, отсутствие документов.

Последнее огорчало Григоровича сильнее всего. Он, видите ли, попытался козырнуть своим званием и «решить вопрос миром», но не смог доказать высокое положение документально. Также выяснилось, что в камере безопасник оказался впервые, а вот драконище уже успел посидеть в «темнице сырой». Нет, он ни в чем не признался, это ж Кьяри, но я-то не слепая. Не заметить нацарапанную на стене когтем фразу «Здесь был Эрг» мог бы только безнадежно близорукий.

А ректор все не унимался.

– Ладно эти, – Галактион покосился в сторону побитой семейки Кьяри, – но вы! Вы-то… Марсия, вы!

На этом красноречие ректора Академии Светлых и Темных искусств оставило. Начальник сгорбился, плотнее запахнул пальто, пряча верх от пижамы, и прибег к методу красноречивой тишины. Метод заключался в том, чтобы смотреть на провинившегося с видом всезнающего божества и молча взывать к совести негодника. На студентах это работало безотказно, на преподавателях – через раз, главы агентств безопасности оказались нечувствительны к воспитательным уловкам.

– П-п-простите, – взмолился Ронни. – Ректор, пожалуйста, простите.

Белозерский стрельнул глазами по оставшимся нарушителям спокойствия, но наша тройка лишь невинно улыбалась и хлопала глазками.

Меня откровенно потряс размер штрафа за нарушение тишины в ночное время. При наличии таких поборов город уже давно должен получить звание самого тихого, а казна – трещать по швам от распираемых выплат.

– Сколько-сколько?! – выпалила я, и молодой бретонец охотно повторил. В третий, а потом и в четвертый раз.

Увы, сумма не менялась.

Денег, естественно, ни у кого не оказалось – у нас изъяли все содержимое карманов, включая бумажники и мои отмычки, спрятанные между маховыми перьями крыльев, а разбуженный среди ночи ректор так спешил, так спешил…

– Вычту из зарплаты! – пригрозил ректор, отправляясь за ссудой в ближайший банк.

Я пожала плечами – мне зарплату Академия не платила, Григорович просиял – его денежки через министерство магического образования не проходили, одноглазый Ронни виновато покосился на дядю, страдавшего за всех. Эрг сунул руки в задние карманы – на минуточку, моих штанов – помял содержимое штанов и остался крайне доволен.

Возмущенная столь демонстративными посягательствами на свою пятую точку, я пискнула и отшатнулась. Ветерок, возмущенный не меньше моего, загудел и бросился на обидчика. Но стоило союзнику пролететь между металлических прутьев, как те издали громкий, быстрый щелчок, и раздался испуганный вой.

– Сержант Гри! – подскочил бретонец к своему напарнику.

Трансформировавшийся каннис тряс мордой и испуганно косил по сторонам – серый хвост поджат, уши двигаются, пытаясь уловить неприятеля. Стоило бретонцу приблизиться, как оборотень шарахнулся в сторону, сбив один из столов и опрокинув вторую по счету корзину для бумаг.

Уборщик скрипнул зубами. Пальцы стража порядка сами собой потянулись к электрошокеру.

– Что с вами?

– Кофе. Слишком много кофе, – попытался вернуть себе самообладание оборотень, переступил лапами через куски формы и поспешил ретироваться.

А вот это интересно.

Все то время, пока вернувшийся с нужной для уплаты штрафа суммой ректор заполнял нужные бумаги, я старательно делала вид, что щупаю стальные прутья камеры исключительно из тактильного интереса. Кружащий рядом ветерок делал вид, что он просто сквозняк. Эрг Гай Кьяри делал вид, что не понимает, с чего вдруг на моих губах появилась предвкушающая скорое возмездие ухмылочка.

Ну держись, Эмиль Фаркас, шкура цвета бирюзы.

Уже в Академии, когда мы разбрелись по комнатам и легли, чтобы доспать оставшиеся от ночи три-четыре часа, я притянула к себе хмурого Эрга и потерлась носом о его подбородок.

– Все в порядке?

– Угу.

– Поговорить хочешь?

Эрг издал звук, более приличествующий несмазанной и основательно просевшей от невзгод двери, чем большому, сильному и внушительному дракону.

Я потянулась, прикусила зубами его нижнюю губу, мягко потянула и, прежде чем драконище несносный успел перевести все в область плотских утех, отстранилась и тихо шепнула:

– Я беспокоюсь. И мне важно знать, что с тобой происходит.

В ту же секунду сильные руки стиснули в объятьях – бедные-бедные мои ребра – и резко отпустили.