Гарри Гудини

Когда они вернулись домой, Вильям Бартолмс, муж сестры Бесс, предложил Гарри работу на фабрике автоматических замков. Замки были единственным изделием, хоть немного интересовавшим его, и Гудини испытал искушение покинуть сцену, подкрепленное и другими соображениями. Мать Гарри предпочла бы, чтобы он находился рядом с ней. Бесс могла бы стать домохозяйкой и больше не выбиваться из сил, выходя на сцену. При ее-то слабом здоровье!

Гарри снова и снова обдумывал ситуацию, часами гуляя по знакомым улицам Манхэттена. Он всегда любил ходить пешком и гулял в любом настроении. Целыми днями Гарри ходил и размышлял и после одной из долгих прогулок решил еще раз попытать счастья на подмостках.

Зная, что в восточных штатах фокусников принимают прохладно, Гарри подумал, что можно было бы на пару недель податься в северную часть США, поработать у Коля и Миддлтона. И там его ждал успех: в Чикаго для иллюзионистов было подлинное раздолье.

Говорят, что на обратном пути домой Гарри беседовал с Сэмом Гампертсом, которому было суждено вскоре стать знаменитостью, и тот дал ему совет, как вести рекламу. Совет этот помог Гудини сделать карьеру. Так или иначе, именно эффектная реклама трюков способствовала росту популярности Гарри.

Безразличие прессы приводило Гудини в отчаяние. Его способность таинственно избавляться от наручников не была оценена по достоинству. Время от времени появлялись заметки, похожие на те, какие печатались три года назад, когда Гарри гастролировал в Массачусетсе. А вообще, как говорил Гудини, начальник полиции упоминался в прессе раз в пять чаще, чем он.

Приехав в Чикаго, Гарри тотчас же осуществил свои замыслы. Первым человеком, с которым следовало встретиться, был лейтенант полиции Энди Роан, впечатляющий мужчина, похожий на персонаж из классики: огромный ирландец весом под триста фунтов (сто двадцать килограммов), с рыжими усами в виде велосипедного руля. Обитатели городского дна говорили, что Большой Энди, навещая публичные и игорные дома, носил с собой маленькую черную сумку. По мере того как она тяжелела от денег, полицейский гнет над этими заведениями становился легче. Совершенно очевидно, что Энди был человеком, который заправляет всем, и жизнь города зависит только от него.

Раньше Гарри часто пытался договариваться с полицией, просто приходя в квартал и объявляя: «Я — Гарри Гудини, Король наручников, я играю в театре «Бижу». Я думаю, может, вы захотите увидеть парочку трюков с наручниками? Пожалуйста. Наденьте на меня любую пару наручников. Я покажу вам, как избавляются от них». В маленьких городах Новой Англии, где служители закона работали согласованно и были вежливы, такое иногда сходило. Но только не в Чикаго.

Здесь Гарри начал с того, что попросил директора «Коль и Миддлтон» представить его репортерам. Гудини показал им статьи о себе и хотя очень скромно, но намекнул, что хотел бы выступить в их городе. Газетчики, в свою очередь, отвели его к всемогущему Энди Роану.

Во время первого исполнения трюка Гудини полицейские надели ему наручники, кандалы и посадили в пустую камеру. Никто не видел, как он освободился от наручников и кандалов, никто не проявлял волнения и не удивлялся тому, как это ему удалось, никто не опешил, никому не было до этого дела.

Но Гарри был уже достаточно проницателен, чтобы руководствоваться основным правилом магии: «Никогда не говори публике, что ты собираешься делать». Он просто поболтал с Ровном, принял его приглашение «погостить» в одной из камер и сердечно распрощался.

Несколькими днями позже он опять посетил Роана. Пока Бесс развлекала Большого Энди рассказами о приключениях и странствиях циркачей, Гарри отправился изучать замки дверей в камере.

Из хроники необычайных освобождений:

БАНКОВСКИЙ СЕЙФ

Для меня большое удовольствие оказаться здесь, в Эйстонском дворце-варьете на Кинг-кросс в Лондоне, особенно потому, что контора хорошо известной фирмы — производителя сейфов располагается совсем близко и она бросила мне вызов, предложив выбраться из их самого нового и самого большого сейфа.

Я тщательно осмотрел его. Как же трудно было построить особо крепкие подмостки, чтобы сцена не рухнула под его тяжестью! Я стою перед вами в халате и купальном костюме и чувствую необходимость объяснить, что предстоящее дело — весьма опасно и я могу потерпеть неудачу. Вы сами понимаете, что человек не может дышать, находясь в сейфе.

Я снимаю халат, и, прежде чем залезть в сейф, меня осматривает врач, а кто-то из зрителей должен выступить в роли судьи. Я хотел бы, чтобы врач осмотрел меня потщательней, а «судья» — оглядел сейф изнутри.

И когда все это совершено, я хочу поблагодарить вас обоих, джентльмены, и пожать ваши руки. А когда вы вернетесь на свои места, я войду в сейф и меня закроют несколько представителей зрительного зала, которых я попрошу остаться после этого на сцене. Перед сейфом будет установлена большая ширма, и если вы услышите серию стуков, то вы должны понять, что это значит: я прошу о помощи и хочу, чтобы меня открыли, так как я не уверен, что справлюсь с этой задачей.