Гарри Поттер, эльфы, люди и притворщики (СИ)

Данила сглотнул, подошел к женщине, рухнул на пол перед ней и зарылся лицом в её колени с глухим стоном:

— Мама…

Келебриан потрясенно обняла своего сына, не спрашивая, не гадая, просто принимая этот нежданный дар, преподнесенный ей самой жизнью, просто приняла факт того, что её мальчик вернулся к ней и стоит здесь, перед ней, живой, настоящий…

Лежащий на постели Элронд пошевелился и, приподняв голову, вопросительно смотрел на них, его серые глаза медленно скользили с лица на лицо, задержались на Даниле и почти сразу метнулись к Лери, внезапно всё поняв.

— Нори… — хриплый, надсадный голос короля был едва слышен, но, боже ты мой, сколько отчаянной надежды прозвучало в этом голосе, а в глубине потухших глаз разгорались искры возрождающейся жизни. И Лери не выдержала, рванулась и крепко, отчаянно вцепилась в Элронда. И это было правильно, единственно правильная манера поведения, потому что сколько бы тебе не было лет, ты всё равно для кого-то будешь оставаться ребёнком, тем более что ты сама являешься матерью и прекрасно знаешь, как это страшно, бояться за детёныша.

А ещё Лери была приёмной дочерью в большой семье, где её никак и ничем не выделяли от родных детей, отец одинаково драл ремнём все детские задницы, не разбирая и не вникая особенно, где свои, а где чужие. Приёмная мать также одинаково любила и жалела всех дочек без разбору. Так что Лери пребывала в большом смятении до встречи с Элрондом, она не знала, как реагировать на встречу с родными родителями, в самом деле, как? Если всю свою детскую любовь она без остатка отдала приёмным маме и папе, которых любила по-настоящему, всем своим сердцем?

А теперь, после реальной встречи, Лери поняла, что скучала по ним, по настоящим родителям, ведь это же оказалось так просто, обнять родного отца… и чего она, спрашивается, так боялась, дурёха?..

Матрас прогнулся, и Лери со спины обняла мама, а потом присоединился Данила, обнявший всех троих. Целую вечность спустя Элронд, оживающий на глазах, обратил внимание на застывших в дверях Северуса и Гарри и с тихим любопытством спросил:

— Кто это там?

— Северус, брат моего мужа, и мой старший сын Гарри, — твёрдо ответила Лери.

В серых глазах Элронда засияли звёзды, и он протянул к ним руку, безмолвно зовя к себе. Гарри и Северусу, конечно же, пришлось подойти и дать себя обнять, правда, Гарри распирало ощущение неожиданного и нечаянного счастья от того, что Лери назвала его старшим сыном, а не как когда-то пафосно заявила Молли Уизли, что Гарри ей «как сын». Большая разница, согласитесь?

А тут Элронд ещё… решил добить, не иначе:

— Старший внук? А сколько их у меня?

— Трое! — обрадованно сообщила Лери, поняв, что папа не собирается ругаться и вполне мирно принимает её замужество.

— Это прекрасно, — сказал Элронд, отстраняясь и с любовью вглядываясь в лица всех без исключения. По спине Северуса проскочил табунок щекотливых мурашек от осознания того, что Элронд принимает его по-отечески, считает своим сыном.

«Ну ладно, родного отца я уже не застал в живых, так хоть пусть этот будет», — обреченно подумал Северус. А Элронд сидит и продолжает их обнимать, словно боится разжать руки и выпустить их хоть на секунду, словно всё еще не веря тому, что они все здесь и что никто не собирается никуда исчезать. Ну ничего, посидим, подождём, мы же всё понимаем, верно?

Нескоро, ох, далеко не скоро Элронд решился их выпустить и тут же спросил у Лери про её мужа, на что она ответила, что им пришлось ненадолго разделиться, но Михаэль с детьми скоро приедет, их Леголас привести обещал.

Тем временем в комнату Элронда продолжился наплыв остальных домочадцев. Влетел и замер, тревожно озираясь, стройный темноволосый эльф, молодая копия Данилки, его брат-близнец Эрлоир; степенным шагом и в то же время торопливо вошел высокий среброволосый хозяин дома — Келеборн, а за ним вбежала взволнованная Галадриэль, так называемые дедушка и бабушка Лери, но ей, честно говоря, легче язык откусить, чем назвать их так…

А потом влетела прекрасная златовласка и с плачем повисла на шее Данилы, вслед за ней просочились две юные красавицы, застенчиво замерли в дверях. Данилка, радостно смеясь, протянул к ним руки, и девушки бросились к нему с криком:

— Папа!

Хорошо, что Лери сидела, иначе бы она точно рухнула на пол от удивления, чёртов братец никогда ей не говорил, что женат и имеет двух дочерей. В эту минуту она простила ему всё, потому что теперь стало понятно, почему Данила так рвался домой. Его ждала не только мама, но и жена с дочерьми. А нет… вон ещё кто-то жмется у дверей — стеснительный юноша, симпатичный каштановый мальчик с синими глазами. Данила его тоже увидел и замер, а потом тихо спросил:

— Это то, о чём я думаю? Я помню, Лея, ты была в положении, когда Балинор разлучил нас… Как зовут моего сына?

— Тобиэйр.

Ой блин… Лери тоскливо подумала о том знаменитом астраханском проклятии: «Да чтоб к вам родственники на всё лето приехали!». И кто же это её так… проклял?