Гарри Поттер и Дары Смерти

— Почему он не идёт с нами?

Дядя Вернон и тётя Петуния оцепенели, как стояли, уставясь на Дадли, словно он только что выразил намерение стать балериной.

— Что? — громко сказал дядя Вернон.

— Почему он не идёт тоже? — спросил Дадли.

— Ну, он… не хочет, — сказал дядя Вернон, поворачиваясь, чтобы грозно посмотреть на Гарри, и добавил: — Ты не хочешь, так ведь?

— Ни на сколечко, — сказал Гарри.

— Вот тебе, — сказал дядя Вернон сыну. — Теперь пошли, нам пора.

Он зашагал из комнаты. Было слышно, как открылась входная дверь, но Дадли не шевельнулся, и после нескольких нерешительных шагов тётя Петуния тоже остановилась.

— Теперь что? — пролаял дядя Вернон, вновь появившись в дверях.

Казалось, Дадли борется с понятиями слишком сложными, чтобы вложить их в слова. После нескольких мгновений явно болезненной внутренней борьбы он сказал: — Но куда он собирается отправиться?

Тётя Петуния и дядя Вернон посмотрели друг на друга. Было ясно, что Дадли напугал их. Хестия Джонс нарушила тишину.

— Но… вы наверняка знаете, куда направляется ваш племянник? — спросила она с изумлённым видом.

— Конечно, мы знаем, — сказал Вернон Десли. — Он отправится с кем-то из ваших, разве не так? Правильно, Дадли, давай садиться в машину, ты слышал, что этот сказал, нам надо спешить.

Опять Дадли не двинулся, хотя дядя Вернон дошагал уже до двери во двор.

— Отправится с кем-то из наших?

У Хестии был оскорблённый вид. Гарри уже встречал такое выражение. Казалось, ведьмы и волшебники не могли понять, как это его ближайшие родственники проявляют так мало интереса к знаменитому Гарри Поттеру.

— Всё прекрасно, — уверил её Гарри. — Это не имеет значения, честно.

— Не имеет значения? — повторила Хестия, ощутимо возвышая голос.

— Не понимают эти люди, через что ты прошёл? В какой ты опасности? Какое место ты занимаешь в сердцах анти-Волдемортовского движения?

— Э… нет, не понимают, — сказал Гарри. — По правде, они думают, что я просто место занимаю, но я привык…

— Я не думаю, что ты просто место занимаешь.

Если бы Гарри не видел, как у Дадли шевелятся губы, он мог бы в это не поверить. Всё равно, он вглядывался в Дадли несколько секунд, прежде чем признал, что говорил это именно его двоюродный брат, хотя бы потому, что Дадли покраснел. Гарри сам был смущён и ошеломлён.

— Ну… э… спасибо, Дадли.

Вновь Дадли пришлось бороться с мыслями слишком громоздкими для выражения, прежде чем промямлить: — Ты мне жизнь спас.

— Не совсем так, — сказал Гарри. — Вот твою душу — её дементор забрал бы…

Он с любопытством посмотрел на двоюродного брата. Они в течение лета до этого времени по-настоящему не общались, так как Гарри вернулся в Бирючинный проезд очень быстро и из своей комнате почти не выходил. И, тем не менее, сейчас Гарри озарило, что чашка холодного чая, на которую он наступил этим утром, могла совсем не быть дурацкой шуткой. Пусть и тронутый, он тем не менее почувствовал облегчение, что Дадли, похоже, исчерпал свою способность выражать чувства. Открыв свой рот раз или два, Дадли погрузился в краснолицее молчание.

Тётя Петуния разразилась слезами. Хестия Джонс послала ей одобрительный взгляд, который сменился на оскорблённый, когда тётя Петуния выбежала вперёд и обняла Дадли, предпочтя его Гарри. — Т-такой сладкий… — всхлипывала она в его массивную грудь. — Т-такой чувствительный мальчик… г-говорит спасибо…

— Но он совсем не говорил спасибо! — негодующе заявила Хестия. — Он только сказал, что не считает Гарри просто место занимающим!

— Ага, только когда такое исходит от Дадли — это вроде «Я тебя люблю», — сказал Гарри, разрываясь между досадой и желанием расхохотаться, а тётя Петуния продолжала тискать Дадли, словно он только что спас Гарри из горящего дома.

— Мы идём или нет? — проревел дядя Вернон, снова появляясь в дверях гостиной. — Я думал, мы в жёстком расписании!

— Да-да, так и есть, — сказал Дедалус Диггл, который созерцал весь этот обмен речами с растерянным видом, а теперь, похож, привёл себя в равновесие. — Гарри, нам действительно пора отправляться…

Он рысью выбежал вперёд и крепко пожал руку Гарри обеими своими.

— …удачи. Я надеюсь, мы снова встретимся. Надежды волшебного мира покоятся на твоих плечах.

— Ага, — сказал Гарри, — хорошо. Спасибо.

— Доброго пути, Гарри, — сказала Хестия, также хватая его руку. — Мы будем думать о тебе.

— Я надеюсь, всё будет в лучшем виде, — сказал Гарри, взглядывая на тётю Петунию и Дадли.

— О, я уверен, мы придём к самой закадычной дружбе, — и Диггл, взмахнув шляпой, покинул гостиную. Хестия последовала за ним.

Дадли осторожно высвободился из цепких материнских объятий и пошёл к Гарри, которому пришлось подавить позыв пугнуть его магией. Подойдя, Дадли протянул свою большую розовую руку.

— Чтоб тебя, Дадли, — сказал Гарри сквозь возобновившиеся всхлипы тёти Петунии, — в тебя что, дементоры другую личность вдунули?

— Не, не знаю, — пробормотал Дадли. — Увидимся, Гарри.

— Ага…, - сказал Гарри, с размаха схватив руку Дадли и встряхнув её. — Может быть. Держись, Большой Да.