Гарри Поттер и Дары Смерти

— Но я хочу сохранить то, что было подарено Игнотусу, — сказал Гарри, и Дамблдор широко улыбнулся.

— Конечно, Гарри, оно твоё навсегда, пока ты сам кому-то это не передашь!

— И ещё вот это.

Гарри поднял Бузинную палочку, и Рон и Эрмиона посмотрели на неё с таким почтением, какое Гарри, даже в его полу-спящем, затуманенном состоянии, очень не понравилось.

— Мне она не нужна, — сказал Гарри.

— Что? — громко сказал Рон. — Ты рехнулся?

— Я знаю, что она могучая, — сказал Гарри устало, — но мне было счастливее с моей. Так что…

Он порылся в кошельке, висящем на шее, и вытащил две половинки палочки из падуба, по-прежнему соединённые только тончайшим волоском фениксова пера. Эрмиона как-то сказала, что её не починить, что повреждение слишком серьёзно. Всё, что он знал, что если и это не сработает, то не поможет уже ничто.

Он положил сломанную палочку на директорский стол, коснулся её самым кончиком Бузинной палочки, и сказал:

— Репаро.

Как только его палочка вновь стала целой, из её конца вылетели алые искры. Гарри понял, что получилось. Он взял палочку из падуба и пера феникса, и почувствовал тепло в пальцах, словно палочка и рука обрадовались встрече.

— Я положу Бузинную палочку, — сказал Гарри Дамблдору, следившему за ним с неимоверным вниманием и восхищением, — туда, откуда она пришла. Пусть она остаётся там. Если я умру своей смертью, как Игнотус, её сила ведь кончится, правда? Её прежний господин не будет побеждён. Это будет её конец.

Дамблдор кивнул. Они улыбнулись друг другу.

— Ты твёрдо решил? — спросил Рон. Он глядел на Бузинную палочку, и в его голосе была еле слышная нотка желания.

— Я думаю, Гарри прав, — спокойно сказала Эрмиона.

— От этой палочки больше неприятностей, чем выгод, — сказал Гарри. — И, если честно, — он отвернулся от портретов, думая сейчас только о кровати под пологом, ожидающей его в Гриффиндорской башне, и гадая, сможет ли Кричер принести ему туда бутерброд, — тех неприятностей, что у меня уже были, на целую жизнь хватит.

Эпилог Прошло девятнадцать лет

Осень в этом году наступила внезапно. Утро первого сентября хрустело, как яблоко, и когда маленькое семейство торопливо перебегало шумную улицу, направляясь к большому закопчённому зданию вокзала, автомобильные выхлопы и пар от дыхания пешеходов искрились в холодном воздухе, как паутина. На самом верху двух нагруженных тележек, которые толкали родители, качались две большие клетки; в клетках раздражённо ухали совы, и рыжеволосая девочка, робко поспевающая за братьями, крепко держалась за руку отца.

— Совсем немного пройдёт, и ты тоже поедешь, — сказал ей Гарри.

— Два года, — фыркнула Лили. — Я хочу сейчас!

Пассажиры пригородных поездов с любопытством глазели на сов, когда семья пробиралась к барьеру между платформами девятой и десятой. Сквозь общий шум до Гарри долетел голос Альбуса: сыновья продолжали спор, начатый в машине.

— Не буду я там! Не буду я в Слитерине!

— Джеймс, смени тему! — сказала Джинни.

— Я только сказал, что он может туда попасть, — сказал Джеймс, ухмыльнувшись младшему брату. — Я ж не сказал ничего неправильного. Он может попасть в Слитерин.

Тут Джеймс поймал взгляд матери и замолчал. Пятеро Поттеров подошли к барьеру. С лёгкой насмешкой взглянув через плечо на младшего брата, Джеймс забрал тележку у матери, и рванул бегом. Мгновение, и он исчез.

— Вы не забудете мне писать? — тут же спросил Альбус у родителей, ухватившись за мгновения без брата.

— Каждый день, если хочешь, — сказала Джинни.

— Только не каждый день, — быстро сказал Альбус, — Джеймс говорит, почти все получают письма из дома раз в месяц.

— Мы в прошлом году Джеймсу по три раза в неделю писали, — сказала Джинни.

— И не следует верить всему, что он тебе про Хогвартс рассказывает, — добавил Гарри. — Твой брат, он шутник.

Встав рядом, они покатили вперёд вторую тележку, набирая скорость. Перед барьером Альбус зажмурился, но они никуда не врезались. Вместо этого семья оказалась на платформе номер девять и три четверти. Она вся была окутана паром, который выпускал алый паровоз Хогвартсовского экспресса. Неясные фигуры толпились в тумане, в котором уже скрылся Джеймс.

— Где же они? — с тревогой спросил Альбус, вглядываясь в смутные силуэты, мимо которых они пробирались вдоль по платформе.

— Мы их найдём, — ободрила его Джинни.

Но пар висел плотно, и разглядеть лица было непросто. Оторванные от своих хозяев, голоса звучали неестественно громко; Гарри показалось, что он слышит, как Перси громогласно обсуждает правила пользования мётлами, и он был рад возможности не остановиться и не поздороваться…

— Ал, по-моему, это они, — вдруг сказала Джинни.

В тумане обрисовалась группа из четырёх человек, стоящая у самого последнего вагона. Их лица стали различимы, только когда Гарри, Джинни, Лили и Альбус подкатили тележку прямо к ним.

— Привет, — сказал Альбус с несомненным облегчением.

Роза, уже в новой, с иголочки, школьной мантии, широко улыбнулась ему.