Гарри Поттер и дары Смерти

— Долгая история, — проговорил Рон. — Я вас несколько часов искал, это же громадный лес. Только подумал, что придётся ночевать под деревом и дожидаться утра, как увидел лань и тебя следом.

— А ты больше никого не видел?

— Нет, — сказал Рон, — я…

Он поколебался, взглянув на два дерева, росших близко друг к другу в нескольких ярдах от них.

— На самом деле, мне показалось, что там кто-то шевелится, но я бежал к озеру, потому что ты ушёл под воду и не показывался, так что у меня не было времени проверять… эй!

Гарри уже бежал к тому месту, которое указал Рон. Два дуба стояли рядом, между стволами на уровне глаз была щель в несколько дюймов — идеальное место для наблюдения, чтобы не быть при этом замеченным. Впрочем, на земле вокруг корней не было снега, и Гарри не нашёл никаких следов. Он вернулся туда, где ждал его с мечом и хоркруксом Рон.

— Нашёл что-нибудь? — спросил он.

— Неа, — ответил Гарри.

— Как же меч мог попасть в озеро?

— Наверное, его положил туда тот, кто вызвал Патронуса.

Они посмотрели на богато украшенный серебряный меч, на рукояти которого в свете от палочки Гермионы сверкали рубины.

— Как думаешь, это и есть настоящий? — спросил Рон.

— Есть только один способ проверить, — ответил Гарри.

Хоркрукс всё ещё болтался на цепочке в руке Рона. Медальон едва заметно подёргивался. Гарри знал, что нечто, жившее внутри, снова забеспокоилось. Оно почувствовало меч и попыталось убить Гарри, чтобы тот не смог получить его. Не время для долгих рассуждений, хоркрукс следовало уничтожить прямо сейчас, раз и навсегда. Гарри, высоко подняв палочку Гермионы, огляделся и увидел подходящее место: в тени платана лежал плоский камень.

— Идём, — позвал он и подошёл к камню, смёл с него снег и протянул руку за хоркруксом. Рон подал ему меч, но Гарри помотал головой.

— Нет, это ты должен сделать.

— Я? — потрясённо спросил Рон. — Почему это?

— Это же ты достал меч из озера, так что, думаю, бить должен ты.

Это не было щедростью или благородством. Он был убеждён, что меч предназначался для Рона, настолько же, как и том, что лань была хорошим знамением. По крайней мере, Дамблдор научил Гарри кое-чему относительно определённых видов магии и почти безграничной силы некоторых поступков.

— Я открою его, — сказал Гарри, — а ты вонзишь меч. Сразу же, понятно? Потому, что бы там ни находилось, что оно будет бороться. Часть Риддла, которая жила в дневнике, пыталась убить меня.

— Как ты откроешь его? — спросил Рон. Он выглядел напуганным.

— Я попрошу его открыться — на раздвоенном языке, — проговорил Гарри. Ответ с такой готовностью сорвался с его губ, что ему подумалось, что в глубине души он с самого начала это знал. Вероятно, он осознал это после недавней стычки с Нагини. Гарри посмотрел на извивающуюся букву "С", выложенную блестящими зелёными камешками, так легко было представить на её месте крошечную змейку, свернувшуюся на холодном камне.

— Нет! — воскликнул Рон. — Не открывай! Я серьёзно!

— Почему? — спросил Гарри. — Давай избавимся от этой гадости, мы столько месяцев…

— Я не могу, Гарри, правда… лучше ты…

— Но почему?

— Потому что эта штука для меня опасна! — ответил Рон, отступая от камня и медальона на нём. — Я с ней не справлюсь! Я не собираюсь оправдываться в том, как себя вёл, но оно действует на меня хуже, чем на вас с Гермионой, мне в голову такое лезет… я и так об этом думал, но от него только хуже становилось. Я не могу толком объяснить, а потом снимаю его, и у меня в голове проясняется, а потом опять приходится надевать эту дрянь… Я не могу, Гарри!

Он пятился, мотая головой, меч концом волочился по земле рядом с ним.

— Ты сможешь, — сказал Гарри, — у тебя получится! Ты только что достал меч, и я знаю, что использовать его должен только ты. Пожалуйста, давай покончим с ним, Рон.

Собственное имя словно подхлестнул его. Рон сглотнул и, с трудом дыша длинным носом, двинулся обратно к камню.

— Скажи, когда, — просипел он.

— На три, — откликнулся Гарри. Он, сузив глаза, посмотрел на медальон, сконцентрировался на букве "С", представляя вместо неё змею, и внутри медальона что-то завозилось, будто таракан в коробке. Было бы так просто пожалеть его, да вот только шею до сих пор саднило.

— Раз… два… три… откройся.

Последнее слово прозвучало шипящим сердитым возгласом, и золотые створки медальона с лёгким щелчком распахнулись.

За обоими стёклышками на створках моргали живые глаза, тёмные и красивые — какие были у Тома Риддла, прежде чем они у него стали красными с узкими зрачками.

— Бей, — сказал Гарри, неподвижно удерживая медальон на камне.

Рон трясущимися руками занёс меч. Остриё моталось над бешено вращающимися глазами, и Гарри, внутренне собравшись, крепко держал медальон, уже ожидая, что из опустевших створок польётся кровь.

И тут из хоркрукса раздался шипящий голос.

— Я видел твоё сердце, и оно моё.

— Не слушай его! — резко сказал Гарри. — Бей же!

— Я видел твои сны, Рональд Уизли, и твои страхи тоже. Всё, чего ты хочешь, может быть исполнено, но и то, чего ты боишься, так же возможно…