Гарри Поттер и дары Смерти

Все трое не говоря ни слова поползли обратно по тоннелю. Гарри всё думал, только ли у него звенят в ушах слова Вольдеморта, или Рон с Гермионой их тоже слышат.

«Ты не встретился со мной один на один, а позволил умереть за себя своим друзьям. Я подожду тебя один час в Запретном лесу… Один час…»

На лужайке перед замком как будто были разбросаны какие-то маленькие бесформенные свёртки. До рассвета оставалось не больше часа, но вокруг была кромешная тьма. Все трое поспешили к каменным ступеням. Впереди одиноко валялось брошенное бревно размером с небольшую лодку. Других следов Гроупа и его противника видно не было.

В замке стояла неестественная тишина. Не было не вспышек света, ни грохота, ни криков и воплей. Плиты на полу пустынного холла были в крови. По всему полу так и валялись изумруды, куски мрамора и щепки. Взрывами разнесло целые куски перил.

— Где же все? — прошептала Гермиона.

Рон первым направился в Большой зал. Гарри остановился в дверях.

Из зала убрали факультетские столы; он был забит до отказа. Уцелевшие волшебники и волшебницы стояли группками, обнимая друг друга за шею. На помосте мадам Помфри с помощниками оказывала помощь раненым. Среди них был Флоренц: из его бока лилась кровь; не в силах держаться на ногах, он лежал, и его била дрожь.

Посреди зала в ряд лежали погибшие. Гарри не видел тела Фреда, потому что его кружала семья. В изголовье на коленях стоял Джордж; миссис Уизли лежала на груди Фреда, сотрясаясь от рыданий. Мистер Уизли гладил её по волосам, а у самого по щекам катились слёзы.

Не сказав Гарри ни слова, Рон с Гермионой отошли. Гарри видел, как Гермиона подошла и обняла Джинни, лицо которой было припухшим и в красных пятнах. Рон присоединился к Биллу, Флёр и Перси. Перси положил руку Рону на плечи. Когда Джинни с Гермионой подошли к остальным членам семьи, Гарри стало хорошо видно, чьи тела лежали рядом с Фредом. Рем и Тонкс, бледные, спокойные и умиротворённые, будто спящие под тёмным заколдованным потолком Зала.

Гарри отступил назад, за двери, и Большой зал словно отлетел, стал меньше, сжался. Гарри не мог дышать. Не было сил посмотреть на другие тела, чтобы узнать, кто ещё умер за него. Не было сил подойти к Уизли — он не мог смотреть им в глаза, ведь сдайся он с самого начала, Фред, возможно, не умер бы…

Отвернувшись, Гарри побежал вверх по мраморной лестнице. Люпин, Тонкс… Если бы только не чувствовать… Вырвать бы сердце, вывернуть всё нутро — всё, что там кричит…

Замок был совершенно пуст; похоже, даже призраки присоединились к скорбящим в Большом зале. Гарри бежал не останавливаясь, сжимая в руке хрустальный флакон с последними мыслями Снейпа, и замедлил бег только у каменной горгульи, охранявшей вход в кабинет директора.

— Пароль?

— Дамблдор! — не задумываясь, ответил Гарри — именно этого человека он больше всего на свете хотел бы сейчас увидеть. К его удивлению, горгулья отъехала в сторону, открывая вход на винтовую лестницу.

Однако, ворвавшись в круглый кабинет, Гарри обнаружил перемену. Портреты на стенах были пусты. Его не встречал ни один директор, ни одна директриса. Похоже, все они отправились получше рассмотреть, что происходит в замке, перепархивая с одной картины на другую.

Гарри в отчаянье взглянул на пустующую рамку портрета Дамблдора за директорским стулом и отвернулся. Каменный думоотвод, как всегда, лежал в шкафу. Гарри поднял его на стол и вылил воспоминания Снейпа в широкую чашу с руническими надписями по краю. Благословенное облегчение — сбежать в чей-то разум… Даже Снейп не мог оставить Гарри ничего хуже его собственных мыслей. Воспоминания кружили — серебристо-белые, незнакомые… и Гарри окунулся в них — без оглядки, отчаянно, не мешкая. Как будто это могло утолить мучившую его печаль.

Он упал вниз головой в солнечный свет и ощутил под ногами тёплую землю. Выпрямившись, он увидел, что стоит на почти безлюдной детской площадке. На далёком горизонте одиноко высилась огромная труба. Две девочки летали на качелях взад-вперёд, а из кустов за ними следил худенький мальчик. Его чёрные волосы слишком обросли, а одеться так несуразно, как он, казалось, можно было только нарочно: слишком короткие джинсы, потрёпанное пальто, которое было бы впору взрослому, странная рубашка, похожая на дамскую блузу.

Гарри приблизился к мальчику. На вид Снейпу было не больше девяти-десяти лет, он был бледный, маленький, жилистый. С неприкрытой жадностью на худеньком лице он смотрел на младшую из девочек, которая качалась всё выше и выше сестры.

«Лили, не надо!» — взвизгнула старшая.

Но та уже отпустила качели на самой высоте и взлетела в воздух — буквально взлетела. В голос расхохотавшись, бросилась в небо и вместо того, чтобы рухнуть на асфальт площадки, взмыла в воздух, как гимнастка на трапеции. Слишком долго она задержалась наверху и слишком легко приземлилась.

— Мамочка тебе запретила!

Петуния остановила свои качели, громко шаркнув асфальт пятками сандалий, и спрыгнула, уперев руки в боки.

— Мамочка сказала, что так нельзя, Лили!