Гарри Поттер и философский камень

«ВОЛДЕМОРТ! – крикнул Гарри, и Хагрид настолько остолбенел, что перестал плакать. – Я видел его и называю его по имени. Выше голову, Хагрид, мы спасли камень, он исчез, и Волдеморт не сможет им воспользоваться. Съешь шоколадную лягушку, их у меня вагон…» Хагрид утер нос рукой и сказал:

«Я вспомнил, у меня для тебя подарок».

«Не твой фирменный сэндвич?» – озабоченно спросил Гарри, а Хагрид наконец-то сделал попытку засмеяться.

«Не-а. Дамблдор дал мне вчера выходной, чтобы я сделал это. По нормальному ему следовало бы меня выгнать – но, вот я тебе привез…» Подарок с виду был красивой переплетенной в кожу книжкой. Гарри с любопытством открыл ее. Она была полна волшебных фотографий. С каждой страницы ему улыбались и махали руками отец и мать.

«Разослал сов ко всем школьным приятелям твоих родителей, с просьбой прислать фотографии… я ведь знал, что у тебя ни одной нет… нравится?» Гарри не мог ничего ответить, но Хагрид понял его и так.

В этот вечер Гарри в одиночестве спустился на выпускной праздник. Его задержала мадам Помфрей, которая суетилась вокруг него и хотела еще раз провести осмотр, поэтому, когда он вошел, Большой Зал был уже полон. Зал был убран в цвета Слитерина – зеленый и серебристый, в знак того, что Слитерин уже седьмой год подряд выигрывал школьный кубок. Огромное полотнище со Слитеринской змеей покрывало стену над Высоким столом. Когда Гарри вошел в зал, внезапно повисла тишина, и тут же все сразу громко заговорили. Он проскользнул на скамейку между Роном и Эрмионой за гриффиндорским столом и попытался проигнорировать то, что все привставали, чтобы глянуть на него. К счастью, всего несколько секунд спустя появился Дамблдор. Гомон сразу затих.

«Ну, вот и прошел еще один год! – бодро начал Дамблдор. – И мне придется подокучать вам моей стариковской болтовней, прежде чем мы вонзим зубы в изумительные яства. Ну и год же это был! Надеюсь, ваши головы стали чуточку полнее, чем были раньше… в конце концов, у вас впереди все лето, чтобы опустошить их до начала следующего года…

«А теперь, как я понимаю, школьный кубок ждет вручения, и очки распределились следующим образом: на четвертом месте – Гриффиндор с тремястами двенадцатью очками; на третьем – Хаффлпафф с тремястами пятьюдесятью двумя; Рэйвенкло получил четыреста двадцать шесть, а Слитерин – четыреста семьдесят два». Буря радостных криков и топанья ногами донеслась со стола Слитерина. Гарри заметил, как Драко Малфой стучит по столу своим кубком. Зрелище было тошнотворное.

«Да, да, хорошая работа, Слитерин, – согласился Дамблдор. – Однако следует принять во внимание недавние события». Зал замер. Улыбки слитеринцев слегка потускнели.

«Гхммм, – откашлялся Дамблдор. – Я должен раздать несколько последних очков. Так, так, так…»

«Во-первых – мистеру Рональду Висли… – Рон внезапно стал свекольно-красным – …за игру в шахматы, лучше которой Хогвартс не видел многие годы, я награждаю Гриффиндор пятьюдесятью очками». Радостные крики Гриффиндора полетели под волшебный потолок; звезды над ними, казалось, задрожали. Все слышали, как Перси хвастается остальным префектам:

«Это ж мой брат! Младший брат! Выиграл у гигантских шахмат Мак-Гонагалл!» Наконец снова установилось молчание.

«Во-вторых, мисс Эрмионе Грангер… за использование перед лицом огня холодной логики, я награждаю Гриффиндор пятьюдесятью очками». Эрмиона закрыла лицо руками; Гарри всерьез подозревал, что она расплакалась. На всех концах стола гриффиндорцы были просто вне себя – они только что поднялись на сто очков.

«В-третьих, мистеру Гарри Поттеру… – продолжал Дамблдор. В зале воцарилось гробовое молчание – …за крепость духа и непревзойденную храбрость, я награждаю Гриффиндор шестьюдесятью очками». Шум был оглушающим. Те, кто сохранил способности к сложению, надрывая до хрипоты глотку, кричали, что у Гриффиндора теперь было четыреста семьдесят два очка – в точности столько, сколько и у Слитерина. Они бы выиграли школьный кубок, если бы Дамблдор дал Гарри хоть на одно очко больше. Дамблдор поднял руку. Зал мало помалу успокоился.

«Есть разные виды храбрости, – сказал Дамблдор, улыбаясь. – Требуется большая храбрость, чтобы выступить против своих врагов, но не меньше ее требуется и чтобы выступить против своих друзей. Поэтому я присуждаю десять очков мистеру Невиллу Лонгботтому».

Если бы кто-то в эту минуту стоял за дверями Большого Зала, он мог бы с полным правом подумать, что произошел взрыв, столь громкий шум донесся с гриффиндорского стола. Гарри, Рон и Эрмиона вскочили, чтобы криками подбодрить Невилла, побледневшего от шока, который скрылся под кучей учеников, бросившихся его поздравлять. Ему еще никогда не доводилось добыть для Гриффиндора ни единого очка. Гарри, все еще крича от радости, ткнул Рона под ребра и указал на Малфоя, который вряд ли имел бы более застывший и испуганный вид, если бы подвергся заклятию окаменения. «Что означает, – прокричал Дамблдор сквозь бурю аплодисментов, ибо даже Рэйвенкло и Хаффлпафф радовались падению Слитерина, – что нам надо немножко поменять декорации».