Гарри Поттер и камера секретов

Его заклинание осветило коридор внезапной вспышкой света. Дверь за здоровяком распахнулась с такой силой, что его отбросило к стене напротив. За дверью оказалось нечто, заставившее Гарри издать пронзительный крик ужаса, который никто не услышал.

Огромное, приземистое, волосатое туловище и беспорядочная мешанина черных ног, множество блестящих глаз и пара острых как бритва клешней — Риддл снова поднял палочку, но было уже поздно. Чудовище, удирая, сбило его с ног, стремительно промчалось по коридору и скрылось из виду. Риддл с трудом поднялся, озираясь в поисках монстра; он поднял палочку, но верзила прыгнул на него, выхватил палочку и отбросил его с криком «НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!»

Все вокруг завертелось, тьма стала непроглядной, Гарри почувствовал, как падает, и с грохотом упал плашмя на свою кровать в спальне Гриффиндора; раскрытый дневник лежал у него на животе.

Не успел он перевести дыхание, как дверь спальни открылась, и вошел Рон.

— Вот ты где, — сказал он.

Гарри сел. Он был весь в поту и дрожал.

— В чем дело? — обеспокоенно глядя на него, спросил Рон.

— Это был Хагрид, Рон. Хагрид открыл Камеру Секретов пятьдесят лет назад.

Глава четырнадцатая КОРНЕЛИУС ФАДЖ

Гарри, Рон и Гермиона всегда знали, что Хагрид питает нездоровую привязанность к огромным уродливым созданиям. В их первый год в Хогвартсе, он пытался держать дракона в своей маленькой хижине, а уж огромного трехголового пса, по кличке Пушок они ещё долго не забудут. Гарри был уверен, что, если бы, мальчишкой, Хагрид услышал о чудище, скрывающемся где-то в замке, он бы сделал все возможное, чтобы взглянуть на монстра хоть одним глазком. Он бы даже пожалел чудовище, сидящее взаперти в темной клетушке, и уж наверняка выпустил бы того поразмять многочисленные ноги. Гарри легко мог представить, как тринадцатилетний Хагрид пытается надеть на монстра поводок и ошейник. И в то же время он был абсолютно уверен, что Хагрид не хотел никому зла.

Гарри иногда даже жалел, что вляпался в эту историю с дневником Риддла. Рон с Гермионой снова и снова просили его пересказать увиденное. Гарри уже подташнивало и от пересказов, и от долгих, бессмысленных обсуждений.

— Риддл мог поймать не того, — говорила Гермиона. — Может, существовало другое чудовище, нападавшее на людей.

— Ну и сколько их, по-твоему, водится в замке? — вяло поинтересовался Рон.

— Мы же знаем, что Хагрида исключили, — печально констатировал Гарри. — И нападения, должно быть, прекратились после его ухода, иначе Риддл не получил бы свою награду.

Рон подошел к ситуации с другой стороны:

— Риддл прямо как Перси. И кто просил его доносить на Хагрида?

— Но чудовище убило человека, Рон, — возмутилась Гермиона.

— А Риддлу, если б Хогвартс закрыли, пришлось бы вернуться в маггловый приют для сирот, — сказал Гарри. — Я не виню его за желание остаться здесь.

— Гарри, ты же встретил Хагрида на Скверн-аллее?

— Он покупал средство от плотоядных слизней, — быстро ответил Гарри.

Наступила тишина. После долгой паузы Гермиона нерешительно задала мучавший всех вопрос:

— Думаете, нам стоит пойти и спросить самого Хагрида?

— Это будет забавная встреча, — сказал Рон. — «Привет, Хагрид. Скажи, ты в последнее время не выпускал на волю никого безумного и волосатого?»

В конце концов, они решили ничего не говорить Хагриду, если только не начнутся новые нападения. И, по мере того, как шли спокойные дни, не нарушаемые шепотом бесплотных голосов, им начало казаться, что разговор об исключении Хагрида никогда и не зайдет. Уже прошло почти четыре месяца с тех пор, как Джастин и Почти безголовый Ник превратились в камень. Все решили, что нападавший, кто бы он ни был, исчез навсегда. Брюзгу уже наскучила его песня «Подлый Поттер…», Эрни Макмиллан как-то на уроке довольно дружелюбно попросил его передать корзинку с прыгучими поганками. А в марте несколько мандрагор закатили в третьей теплице безумную вечеринку, чем очень порадовали профессора Саженс.

— Когда они начнут лазать друг к другу в горшки, мы и поймем, что они окончательно созрели, — сказала она Гарри. — Тогда мы сможем оживить тех несчастных в больничном крыле.

* * *

Второкурсникам, тем временем, было о чем поразмыслить на пасхальных каникулах. Пришло время выбирать предметы на третий год, к чему Гермиона отнеслась со всей ответственностью.

— Это может повлиять на все наше будущее, — напомнила она Рону и Гарри, пока они изучали списки своих новых предметов, делая в них пометки.

— Я только хочу покончить с зельями, — сказал Гарри.

— Мы не можем, — мрачно сказал Рон, — Все старые предметы остаются. А иначе я бы бросил защиту от темных искусств.

— Но это же такой важный предмет! — поразилась Гермиона.

— Ну, только не с Локартом, — сказал Рон. — С ним я научился лишь тому, что нельзя выпускать пикси.