Гарри Поттер и келья алхимика. Главы 1-8.

Начать с того, что на нас он обращал настолько мало внимания, насколько это возможно в ситуации, когда на твою голову сваливаются два совершенно чужих человека, занимающие много места в доме, приносящие с собой большие проблемы, а возможно, даже серьезную опасность. Я уверен, что жизнь профессора МакТаггарта из-за нашего присутствия в его доме изменилась микроскопически мало, и убежден, что в тот период рождественских каникул, когда мы с ним поневоле познакомились, она продолжала протекать так же однообразно, как и всегда.

Если не учитывать один краткий и отнюдь не приятный визит в университет для принятия зачетов у "хвостов" осеннего триместра, он практически не выходил из дому и все время просиживал за компьютером в кабинете. Что он делал, я не слишком хорошо себе представлял, во всяком случае, во время моих случайных визитов в его святая святых из-за спины МакТаггарта я мог видеть исключительно вереницу открытых на экране окон, странные программы и диаграммы. Периодически он, с удовлетворением кряхтя, возился в куче пыльного барахла на столе или в многочисленных коробках, извлекал оттуда какую-нибудь деталь и прикручивал ее куда-то в недра развороченного корпуса компьютера, распустившего во все стороны кабели и шлейфы. Всякий раз я сомневался: не раздастся ли взрыв после того, как этот тип вставит в корпус нужную деталь не тем боком. Ибо Джейсон МакТаггарт был рассеян, как никто, и вполне мог насыпать в чай соль вместо сахара утром – спросонья – или вечером, после того, как он целый день пялился воспаленными глазами в монитор. Впрочем, изредка он все же вылезал на кухню за подкреплением и шарил на полке в поисках кофе. Внешне совсем не было заметно, какую напряженную жизнь он ведет. Но это было именно так. Часто ему звонили неизвестные личности – у большинства были такие же тихие хрипловато-прокуренные голоса, как и у МакТаггарта. Если я поднимал трубку, они вежливо здоровались со мной и просили позвать то Тэга, то Блюзмена, то Строителя. Во всех случаях это оказывался именно МакТаггарт; он выхватывал трубку у меня из рук, деловито перекладывал сигарету изо рта в очередную пепельницу и начинал что-то говорить в телефон таким же тихим бесцветным голосом, как и его собеседники на другом конце провода. Обычно после таких звонков свет из-за дверей его кабинета виднелся целую ночь, а за полдень Сью с трудом будила его, уронившего голову на коврик для мыши рядом с подмигивающим модемом. Окончательно просыпался МакТаггарт только после очередной сигареты, запитой кофе. Внешне казалось, что он тратит совсем не много энергии, но на самом деле каждый раз после таких круглосуточных посиделок за компьютером он пребывал в расчудесном настроении и предвкушении новой работы, и мне почему-то казалось, что за эту ночь его банковский счет существенно вырос.

Шотландская жадина? Да нет. Мисс Эвергрин оставила на наше содержание солидную пачку банкнот, но до них МакТаггарт ни разу не дотронулся, из чего я заключил, что он тратит на нас свои собственные средства, и недоумевал – почему? Мисс Вэл звонила четко раз в сутки и, получив от меня стандартный отчет о том, что ничего подозрительного за день не произошло, она неизменно требовала к телефону МакТаггарта, и они явно начинали о чем-то жарко спорить. Потом трубка раздраженно швырялась на рычаг – до следующего раза. Я с трудом мог себе представить такого странного человека рядом с Валери Эвергрин даже в дни ее хипповской юности. Они были похожи настолько же, насколько и различались: въедливая упорная логика и железная хватка под личиной красивой синеглазой пустышки у одной, холодный расчет и четкая упорядоченность действий под видом богемного лентяя – у другого. Я был уверен, что они ни за что не смогли бы ужиться вдвоем, поэтому неизвестные мне раньше причины исчезновения Валери с того самого рокового свидания в ресторане, стали вырисовываться гораздо четче, когда я пожил с МакТаггартом под одной крышей.

Нами МакТаггарт, как могло показаться, интересовался лишь постольку поскольку. Рефлекс Сью взять на себя часть дел по хозяйству он вначале воспринял с воодушевлением, но потом стал смотреть сквозь нее, точно не замечая, что Сьюки крайне задевало. Меня он часто целыми сутками не удостаивал даже взглядом и больше не спрашивал о том самом человеке. Но каверзные вопросы часто незаметно всплывали в наших разговорах, когда он, небрежно облокотясь о край мойки на кухне, обреченно рассматривал скромно сидящего на антикварном молочнике Пикассо или следил за меланхолически капающими за окном сосульками. Каждый раз мне приходилось сдерживаться изо всех сил и неохотно громоздить одно вранье на другое, когда его рассеянный за стеклами очков взгляд на секунду останавливался на мне.

"Как ты познакомился с Лэрри?"

"Так где ты учишься по-настоящему?"

"Тебя охраняли и в школе?"

"В какой университет хочешь поступать?"