Гарри Поттер и Огненная Чаша

Остальные сделали то же самое, каждый подползал на коленях и целовал подол, после чего, пятясь, отползал назад и поднимался на ноги. Упивающиеся Смертью образовали кольцо вокруг Гарри, Вольдеморта, могилы Тома Реддля и рыдающего холмика — Червехвоста. И все же в этом кольце имелись промежутки, будто собравшиеся ожидали прибытия еще кого-то. Но Вольдеморт, похоже, никого больше не ждал. Он обвел багровым взором скрытые капюшонами лица, и, хотя было безветренно, по шеренге пробежал трепет, некое общее содрогание.

— Приветствую вас, Упивающиеся Смертью, — спокойно промолвил Вольдеморт. — Тринадцать лет… тринадцать лет прошло со дня нашей последней встречи. А вы откликнулись на мой зов, будто не прошло и дня… Стало быть, Смертный Знак еще объединяет нас! Так ведь?

На его лице снова появилось зловещее выражение. Раздув ноздри, он с силой втянул воздух.

— Я чую вину, — прошипел он. — В воздухе стоит дурной запах виновности.

И снова по шеренге от одного к другому пробежала дрожь, как будто каждый желал бы, да не смел, отшатнуться от Вольдеморта.

— Я вижу вас перед собой целыми и невредимыми, не утерявшими колдовской силы — вы так быстро явились на зов! — и я задаюсь вопросом… как могло случиться, что эти колдуны так и не пришли на помощь своему господину, которому клялись в вечной преданности?

Никто не издал ни звука, не пошевелился — кроме Червехвоста, распростертого на земле и рыдающего над кровоточащей рукой.

— И я сам себе отвечаю, — шепотом продолжал Вольдеморт, — должно быть, они поверили, что со мной покончено, поверили, что я исчез навсегда. Они вернулись и стали жить среди моих врагов, они клялись им в своей невиновности, в том, что ничего не знали, что их околдовали…

— И тогда я снова спрашиваю себя: как могли они поверить, что я не восстану вновь? Они, знавшие, как надежно я себя обезопасил от смерти? Они, видевшие доказательства моего безграничного величия, в те времена, когда я был могущественнее любого колдуна на земле?

— И снова отвечаю я сам себе: наверное, им казалось, что существует более могучая сила, способная победить самого Лорда Вольдеморта?… Возможно, они служат теперь другому господину… Может быть, они служат этому жалкому герою простонародья, предводителю муглов и мугродья… Альбусу Думбльдору?

При упоминании Думбльдора стоящие в строю зашевелились, невнятно забормотали, затрясли головами.

Вольдеморт не обратил на это внимания.

— Я разочарован… Должен признать, что я разочарован…

Один из мужчин, разорвав круг, неожиданно бросился вперед. Дрожа всем телом, он упал к ногам Вольдеморта.

— Господин! — истерично закричал он. — Господин, простите меня! Простите нас всех!

Вольдеморт расхохотался. И воздел над головой палочку:

— Крусио!

Упивающийся Смертью душераздирающе завыл, корчась от боли. Гарри подумалось, что такие крики непременно должны услышать в окрестных домах… пусть придет полиция, в отчаянии просил он про себя… кто-нибудь… сделайте хоть что-нибудь…

Вольдеморт опустил палочку. Тот, кого он пытал, замер без движения, хрипло дыша.

— Встань, Эйвери, — обманчиво-мягко проговорил Вольдеморт. — Встань. Ты просишь о прощении? Я никого не прощаю. Я ничего не забываю. Тринадцать долгих лет… Вы отплатите за каждый из них, прежде чем получите прощение. Вот Червехвост уже заплатил часть своих долгов, верно, Червехвост?

Он обратил равнодушный взгляд на беспрерывно вхлипывавшего Червехвоста.

— Ты вернулся не потому, что так мне предан, а потому, что боялся своих старых друзей. Ты заслужил эту боль, Червехвост. Ты ведь это понимаешь, да, Червехвост?

— Да, господин, — простонал Червехвост, — прошу вас, господин… пожалуйста…

— Ты помог мне вернуться в мое тело, — холодно сказал Вольдеморт, наблюдая за корчащимся в муках слугой. — Ты жалкий, трусливый негодяй, но все же ты помог мне… А Лорд Вольдеморт умеет вознаграждать за помощь…

Вольдеморт взметнул палочку и крутанул ею. Следуя за ее движением, в воздухе возникала сияющая полоска как будто бы расплавленного серебра. Сначала бесформенная, она изогнулась, зашевелилась и сформировалась в блестящую ярче луны человеческую руку. Повисев мгновение, она ринулась вниз и ловко села на кровоточащее запястье Червехвоста.

Тот внезапно прекратил всхлипывать и, дыша с прерывистым хрипом, поднял голову и неверяще уставился на серебряную кисть, мгновенно сросшуюся с запястьем. Впечатление было такое, что он надел ослепительно сверкающую перчатку. Червехвост пошевелил блестящими пальцами, а затем, весь дрожа, подобрал с земли крохотную веточку и раскрошил ее в пыль.

— Милорд, — прошептал он, — господин… какая красота… благодарю вас… благодарю вас…

Он на коленях подполз к Вольдеморту и принялся целовать края его платья.

— И да пребудет твоя верность неколебима, Червехвост, — произнес Вольдеморт.

— Всегда, милорд… всегда…

Червехвост встал и занял место в строю, разглядывая новую, могущественную, руку. Его лицо еще блестело от слез. А Вольдеморт тем временем направился к человеку справа от Червехвоста.