Гарри Поттер и Охота на Чемпионов (СИ)

— Да. Как раз те, что я им приводила, когда пыталась их блок пробить. Оказывается, они это не мимо ушей пропускали, а все-все запоминали, до самой маленькой деталюшечки, — Гермиона шмыгнула носом. — И потом, когда блок слетел, они все до этой самой де-деталюшечки и п-припомнили. Так внушительно по-получилось. Если бы такое пи-письмо пришло бы в Департамент Образования Графства, маггловский — школу полиция бы оцепляла уже, вместе со Скорой Помощью.

— Причем полиция удерживала бы родителей от самосуда, — кивнул Гарри, и Гермиона, хихикнув, немного успокоилась.

— И они написали, что забирают меня из Хогвартса, — голос подруги снова помертвел. — Гарри… Ну как они могли?! Как они могли решать за меня, даже не спросив моего мнения?! Они же ничего не знают о моей… о нашей жизни здесь! Ну, то есть знают, но не понимают! Просто не хотят понимать — я ведь много раз пыталась объяснить им это, но они меня просто не слушали и не верили мне.

Гарри усмехнулся — это напомнило ему что-то, произошедшее совсем недавно.

— Я думаю, что твои папа и мама уверены, что и знают, и понимают, причем лучше тебя. А тебя считают одурманенной предрассудками. И вообще не понимающей своего же блага. «Они же хотели тебе только добра, они же лучше знают!» Вот они и основали Департамент Избавления Любимой Доченьки От Хогвартса.

— Департамент Избавления… ДИЛ… ПОТТЕР!!!

— А что? — невинным тоном спросил Гарри. — По-моему, очень похоже. В конце концов, должна же ты унаследовать от родителей страсть к особо удачным аббревиату… — он едва увернулся от шлепка тряпкой, после чего ему пришлось пару минут носиться по залу, уклоняясь от очень, очень рассерженной мисс Грейнджер.

С другой стороны, рассерженная Гермиона была намного лучше почти мертвой.

— Мне действительно надо больше бегать, — мрачно пробурчала она, убедившись в тщетности своих попыток. — Гарри, я… Я же не дура, да, и понимаю, почему ты это вот так вот сказал! Я действительно так же глупо выглядела со своим… ГАВНЭ?

— Примерно так же, — не стал отрицать очевидного Поттер. — И точно так же ничего не слушала и не слышала, не понимала и не хотела понимать. Потому что была полностью уверена в своей правоте.

Гермиона обиженно замолчала — видимо, тщательно обдумывала схожесть концепций ГАВНЭ и ДИЛДОХ.

— Очень хотелось закричать: «А ты не мог мне раньше сказать, Поттер?» – но я понимаю, что не имею на это права, — наконец, нехотя признала она. — Ты действительно мне это каждый раз говорил, а я не слушала, потому что не хотела. Как папа с мамой. Ну почему они не смогли или не захотели поговорить со мной летом? Я же пыталась! Много раз пыталась! Я же так старалась им все объяснить!

— Я думаю, тут вмешалось Совершенно Случайное Совпадение, — заметил Гарри. — Письмо-то пришло как раз тогда, когда я мало того, что рванул с Ремусом в Годрикову Лощину, так еще и… — он вовремя придержал язык: Дамблдору пока было рановато знать о том, что Гарри был в курсе того, что его имя даже не могло, а должно было оказаться в Кубке. — И кстати, тот волшебник, которого они у «Дырявого котла» поймали — это случаем не Флетчер был?

— Не знаю, я же с папой и мамой сегодня не то, что не встречалась, но и не говорила даже, — пожала плечами подруга. — А в письме они это не написали, по понятным причинам. Ну вот. Я сижу у Дамблдора в кабинете, реву… И я подумала, что они мне даже с тобой попрощаться не дадут… Я бы умерла, если бы ты вернулся, да еще от могилы папы и мамы, а меня уже нет. В общем, я попросила принести из спальни мои вещи, и Живоглота тоже. Профессор МакГонагалл чуть не плакала, знаешь?

— Она тебя очень любит, — сказал Гарри, ставя отдраенный кубок на место и беря следующий. — И совсем не только потому, что ты лучшая ученица у нее за все время, что она тут, в Хогвартсе, преподает.

— Ну да. Наверное, она потому сама и пошла за моими вещами, чтобы не видеть, как я там рыдаю. А Дамблдор речь задвинул, как ему жаль, что мои родители не поняли сути волшебного мира, что слишком остро отреагировали, и что, к огромному его сожалению, он ну вот ничегошеньки не может в этой ситуации сделать. Но что на этом жизнь не заканчивается, и надо преодолеть, жить дальше, ну и все такое…

— Переживал Дамблдор-то? Чуть слезу не пустил, наверное?

— Переживал, еще как переживал! Ну, профессор МакГонагалл мой сундук принесла, а Живоглот сам за ней пришел. Наверное, она кошкой обернулась и объяснила ему ситуацию. Тогда я попросила пергамент, чтобы записку тебе написать. И написала…

— …«Гермиона Грейнджер, Хогвартс»?

— Ага. Дамблдор отвернулся, чтобы вроде как меня не смущать, а я и воспользовалась. Сунула записку в зубы Живоглоту… Мне же в том магазине прошлым летом сказали, что он несколько веков свою хозяйку ждал. Ну, преувеличили, конечно, но семнадцать-то ему точно есть, низзлы и даже половинки — они же долго живут, почти как люди, а он же взрослый уже.

— А он что? Живоглот, в смысле, а не Дамблдор?