Гарри Поттер и орден Феникса

Гарри никогда раньше не считал возможным, что будет ещё один учитель в мире, которого Гарри будет ненавидеть больше Снегга, но когда он шёл по направлению к Гриффиндорской Башне, он допустил, что нашёл сильного конкурента. — Она злая, — думал он, в то время, как поднимался по лестнице, — она злая, кривая, сумасшедшая старуха…

— Рон?

Он достиг вершины лестницы, повернул направо и чуть не столкнулся с Роном, который спрятался за статуей Лачлана Долговязого, держа свою метлу. От неожиданности Рон подпрыгнул, когда увидел Гарри и попытался спрятать свою новую Чистую Победу 11 за своей спиной.

— Что ты здесь делаешь?

— Эээ… ничего. А ты что здесь делаешь?

Гарри нахмурившись глядел на него.

— Та брось, мне ты можешь рассказать! Зачем ты здесь прятался?

— Я… Эээ, я прятался от Фреда с Джорджем, если хочешь знать, — сказал Рон. — Они только что прошли с толпой первоклашек. Готов поспорить, что они опять тестируют на них свои штуки. Я имею в виду, что сейчас им запрещено это делать в гостиной, а здесь, без Гермионы, могут.

Он говорил очень быстро, лихорадочно.

— Но зачем ты взял свою метлу, если только не хочешь на ней полетать, не так ли? — спросил Гарри.

— Ладно, ладно! Хорошо! Я скажу, но не смейся, хорошо? — оборонительно сказал Рон, краснея с каждой секундой. amp;mdash Я… Я думал… потренироваться сейчас на Гриффиндорского Вратаря, когда у меня есть приличная метла. Вот. Теперь можешь смеяться.

— Я не смеюсь, — сказал Гарри. Рон моргнул. — Это потрясающая идея! Будет действительно клёво, если ты вступишь в команду! Я никогда не видел, какой ты Вратарь. У тебя хорошо получается?

— Я не плох, — сказал Рон, который выглядел чрезвычайно довольным реакцией Гарри.

Чарли, Фред и Джордж всегда ставили меня Вратарём, когда они тренировались на протяжении каникул.

— Значит сегодня ночью ты будешь тренироваться?

— Каждый вечер начиная со вторника… только на моей собственной. Я пытаюсь заколдовать Кваффл, чтобы он летал ко мне, но это не легко и я не знаю, сколько это будет действовать. — Рон выглядел нервно и беспокойно. — Фред и Джордж будут глупо смеяться, когда я поднимусь в воздух для тренировки. Они не прекратят смеяться надо меной до тех пор, пока я не стану лучшим учеником.

— Жаль, что я не пойду туда, — горько сказал Гарри, когда они направлялись прямо гостиную Гриффиндора.

— Да, я то… Гарри, что это у тебя сзади на руке?!

Гарри, который только что почесал нос своей свободной правой рукой, попытался спрятать её, но с тем же успехом, что и Рон, с его Чистой Победой.

— Только что порезался… ничего… это…

Но Рон схвати предплечье Гарри и подтянул тыльную сторону правой руки Гарри вровень со своими глазами. Наступила пауза, в течении которой, Рон рассматривал слова, вырезанные на коже, потом, выглядя так, как будто его сейчас стошнит, он отпустил Гарри.

— Я думал, что ты сказал, что она лишь давала тебе написать строки?

Гарри поколебался, но после того, что Рон был честен с ним, он рассказал всю правду о часах, проведённых в кабинете Умбридж.

— Старая ведьма! — возмущённо прошипел Рон, когда они остановились у портрета Толстой Тёти, которая мирно дремала, облокотив голову на раму. — Она больная! Сходи к МакГонаголл, скажи что-нибудь!

— Нет, — наконец сказал Гарри. — Я не доставлю ей удовльствия видеть, что она меня достала.

— Достала тебя? Ты не можешь ей позволить уйти с этим!

— Я не знаю, сколько силы МакГонаголл имеет против неё, — ответил Гарри.

— Дамблдор, тогда к Дамблдору!

— Нет, — вяло сказал Гарри.

— Ну, почему нет?

— Для него и так уже достаточно, — произнёс Гарри, но это была не правдивая причина. Он не пойдёт просить помощи у Дамблдора — с июня Дамблдор не говорил с ним ни разу.

— Я полагаю, тебе надо… — начал было Рон, но был прерван Толстой Тётей, которая сонно наблюдала за ними и теперь уже полностью проснулась. — Вы собираетесь говорить мне пароль или я так и буду не спать всю ночь, ожидая, когда вы закончите свою беседу?

Пятница выдалась такой же угрюмой и промокшей, как и остальная часть недели. Хотя Гарри автоматически бросал взгляд на преподавательский стол когда входил в Большой Зал, не было никакой реальной надежды на то, чтобы увидеть Хагрида и его разум немедленно возвращался к его большему количеству неотложных проблем, таких как, огромная куча домашнего задания, которую надо было сделать и перспектива ещё одного наказания с Умбридж.

Две вещи поддерживали Гарри в этот день. Одна мысль была, что скоро уже выходные; друга — что будет ужасное, но последнее наказание с Умбридж. Он имел отдаленный вид на Квиддичное поле из её окна и возможность, если повезёт, увидеть тренировку Рона. Это были скорее слабые лучи света, по правде говоря, но Гарри был счастлив всему, что освещало постоянную темноту; в Хогвартсе первой недели, хуже, чем эта, у Гарри ещё не было.

В пять часов этим вечером он постучал в дверь профессора Умбридж, что, как он искрение надеялся, было в последний раз, и был приглашён войти. Бланк пергамента лежал готовый для него на покрытом кружевами, столе, чёрное перо лежало рядом.