Гарри Поттер и Орден Феникса

И он протянул её «Придиру». Она взяла его и уставилась на обложку. Её бледное, нездоровое лицо стало ужасным, пятнисто-фиолетовым.

— Когда это было? — спросила она слегка дрожащим голосом.

— В последние выходные в Хогсмиде, — ответил Гарри.

Она взглянула на него, накаляясь яростью, журнал трясся в её коротких пальцах.

— Это было ваше последнее посещение Хогсмида, мистер Поттер, прошептала она. — Да как вы посмели… как вы могли… — Она набрала побольше воздуха. — Я снова и снова пыталась научить вас не лгать. А эта статья, очевидно, показывает, что вы так и не поняли. Пятьдесят очков с Гриффиндора, и ещё одна неделя заслуженных наказаний.

Она гордо удалилась, прижимая «Придиру» к груди, сопровождаемая взглядами многих студентов.

В середине утра повсюду в школе появились огромные надписи, причём, не только на факультетских досках объявлений, но также в коридорах и кабинетах.

ПРИКАЗОМ ВЕРХОВНОГО НАДЗИРАТЕЛЯ ХОГВАРТСА.

Любой студент, у которого будет найден журнал «Придира» будет исключён.

Вышесказанное находится в согласии с Образовательным Декретом Номер Двадцать Семь.

Подписано: Долорес Ян Умбридж, Верховный Надзиратель.

Почему-то всякий раз, когда Гермиона видела следы этих надписей, она излучала радость.

— Чему же ты так радуешься? — спросил её Гарри.

— О, Гарри, разве ты не видишь? — вздохнула Гермиона, — Если она хочет, чтобы никто не читал твоего интервью под страхом наказания!..

Похоже, Гермиона была действительно права. К концу дня, хотя Гарри не видел даже уголка от «Придиры» где-нибудь в школе, все, похоже, цитировали друг другу его интервью. Гарри слышал, как они шептались об этом, когда они стояли в очереди вне класса, обсуждали это во время обеда и возвращаясь на уроки, а Гермиона даже рассказала, что все посетители кабинок в девичьем туалете говорили об этом, когда она была там перед Древними Рунами.

— Затем они узнали меня; и они, конечно, знают, что я знаю тебя, так что они замучили меня вопросами, — рассказывала Гермиона Гарри, сияя глазами, — и, Гарри, мне кажется, они верят тебе, серьёзно. Я думаю, что ты окончательно убедил их.

Тем временем Профессор Умбридж кралась по школе, случайно останавливая студентов и заставляя их вывернуть все книги и карманы: Гарри знал, что она искала у них «Придиру», но студенты были начеку. Вырванные страницы с интервью Гарри были заколдованы так, что ничем не отличались от выдержек из учебников, и никто, кроме хозяев, не мог их прочитать, к тому же они волшебным образом стирались, пока кто-нибудь не хотел снова перечитать их. Вскоре, казалось, каждый человек в школе уже прочитал его.

Учителям, конечно же, тоже запретили обсуждать интервью Образовательным Декретом Номер Двадцать-шесть, но и они нашли способы выразить свои чувства об этом. Профессор Спраут подарила Гриффиндору двадцать очков, когда Гарри поднёс ей ведро; сияющий Профессор Флитвик, сжимая перед собой коробку пищащих сахарных мышей в конце Чар, произнёс: "Ш-ш-ш!" и поспешно вышел; а Профессор Трелани впала в истерику во время Предсказаний и объявила удивлённому классу и крайне недовольной Умбридж, что Гарри, в конце концов, не придётся умереть рано; он доживёт до зрелого пожилого возраста, станет Министром Магии и у него будет двенадцать детей.

Однако Гарри был по-настоящему счастлив, когда на следующий день он спешил на Трансфигурацию и к нему подошла Чу. Он даже ещё не успел понять, что случилось, как её рука уже была в его руке, и она прошептала ему на ухо: "Мне очень, очень жаль… Это интервью было очень смелым… Я даже расплакалась".

Ему было огорчительно слышать, что она проливала слёзы из-за этого, но Гарри был очень рад, что они снова разговаривали, и обрадовался ещё больше, когда она сладко поцеловала его в щёчку и снова убежала куда-то. И, невероятно, он не ожидал ничего столь приятного после Трансфигурации, что случилось: к нему подошёл Симус.

— Я хочу только сказать… — пробормотал он, косясь на левую коленку Гарри, — Я верю тебе. И я отправил копию этого журнала матери.

Если Гарри и требовалось что-нибудь ещё для полного счастья, так это то, как отреагировали Малфой, Крэбб и Гойл. Он позже увидел их днём в библиотеке; они были вместе с тощим мальчиком, которого, прошептала Гермиона, звали Теодором Ноттом.

Слизеринцы оглядывались на Гарри, пока он просматривал полки в поисках книги по Частичному Исчезновению: Гойл угрожающе хрустел костяшками пальцев, а Малфой шептал что-то несомненно злобное на ухо Крэббу. Гарри был совершенно уверен, отчего они так ведут себя: ведь он назвал всех их отцов Упивающимися Смертью.

— А самое замечательное, — ликующе прошептала Гермиона, когда они выходили из библиотеки, — что они не могут спорить с тобой, потому что не могут сознаться, что они читали эту статью!