Гарри Поттер и Орден Феникса

— Та-ак, пятьдесят каждому: Поттер, два Уизли, Лонгботтом, мисс Грейнджер, — сказала профессор МакГонагалл, и дождь рубинов посыпался в нижнюю часть Гриффиндорских песочных часов, пока она говорила. — О, и пятьдесят баллов мисс Лавгуд, я полагаю — добавила она, и сапфиры посыпались в часы Рейвенкло. Да, вы хотели снять десять очков с Поттера, профессор Снейп… Так что мы… — несколько рубинов вернулись в верхнюю колбу, но внушающее уважение количество, тем не менее, осталось внизу.

— Отлично! Поттер, Малфой, я думаю, вы должны все-таки находиться на улице в такой великолепный день, как сегодня, — оживленно продолжила профессор МакГонагалл.

Гарри не нужно было говорить дважды: он убрал свою палочку обратно в мантию и направился к главной двери, не глядя на Снейпа и Малфоя.

Солнце жестоко жарило его, пока он шел через лужайки к хижине Хагрида. Ученики, лежавшие на траве, загорая, говорившие, читавшие Воскресный Пророк, поедающие конфеты, поднимали головы и смотрели на него, когда он проходил мимо. Кто-то звал его, кто-то махал рукой, стремясь показать, что подобно «Пророку» решил, что Гарри был кем-то вроде героя. Гарри никому ничего не говорил. Он не знал, что именно им известно о том, что произошло три дня назад, но пока он мог избежать вопросов, он предпочитал оставить все, как есть.

Сначала, постучав в дверь хижины Хагрида, Гарри подумал, что его нет дома, но тут из-за угла выскочил Клык и почти повалил его на землю, демонстрируя свою радость по поводу его прихода. Хагрид, как выяснилось, в это время собирал беговые бобы на заднем дворе.

— А! Привет, Гарри, — сказал он, сияя, пока Гарри приближался к изгороди. — Заходи, заходи. Щаз мы с тобой тяпнем по стаканчику одуванчикового сока.

— Как дела? — спросил Хагрид, когда они сели за стол со стаканами ледяного сока. — Нормально себя чувствуешь, а?

По беспокойству на лице Хагрида Гарри понял, что его интересует не физическое благосостояние.

— Я в порядке, — быстро ответил он, так как он не хотел говорить о том, на что намекал Хагрид. — Так где ты был?

— Бин прячется в горах, — сказал Хагрид. — В пещере, как Сириус, когда…

Хагрид внезапно прервался, грубо прочистил горло, взглянул на Гарри и сделал долгий глоток сока.

— В любом случае, я уже вернулся, — пробормотал он.

— Ты… Ты выглядишь лучше, — сказал Гарри, решив увести разговор от Сириуса.

— Что? — спросил Хагрид, поднимая руку и ощупывая свое лицо. — А… Да, действительно. Грауп ведет себя намного лучше теперь, намного. Честно говоря, мне кажется, он рад был меня видеть, когда я вернулся. На самом деле он хороший парень… и я даже подумываю о том, чтобы найти ему подружку.

Гарри сразу попытался бы разубедить Хагрида в целесообразности этой идеи: перспектива того, что в Запретном Лесу расположится еще один великан, возможно даже более дикий и жестокий, чем Грауп, была достаточно тревожной, — но почему-то он не решился спорить об этом. Ему опять захотелось побыть одному, поэтому с тем, чтобы поскорее уйти, он несколькими большими глотками наполовину опустошил свой стакан.

— Теперь все знают, что ты говорил правду, Гарри, — неожиданно мягко сказал Хагрид. Он внимательно посмотрел на Гарри. — У тебя ведь все нормально, правда?

Гарри пожал плечами.

— Слушай, — Хагрид через стол наклонился к Гарри. — Я знал Сириуса дольше, чем ты. Он погиб в бою, именно так, как и хотел.

— Он вообще не хотел умирать! — воскликнул Гарри.

Хагрид склонил свою лохматую голову.

— Я не говорю, что он хотел, — тихо сказал он. — Но до тех пор, Гарри… Он не мог сидеть дома, пока другие люди сражались. Он не мог спокойно спать, если знал, что кому-то нужна его помощь.

Гарри вскочил.

— Мне надо навестить Рона и Гермиону в больничном крыле — машинально сказал он.

— Ох… — Хагрид явно выглядел расстроенным — Ох, ладно… тогда, Гарри… будь осторожен. И заходи, если что.

— Да… ладно.

Гарри как можно быстрее подошел к двери и толкнул ее. Он уже шел по лужайке, залитой солнечным светом, прежде чем Хагрид успел сказать "Пока!" И снова люди кричали ему, когда он проходил мимо. Он на несколько мгновений закрыл глаза, желая, чтобы все они исчезли, чтобы он мог открыть глаза и никого вокруг не было.

Несколько дней назад, перед тем, как он закончил экзамены, он видел во сне Вольдеморта. Тогда он отдал бы что угодно, чтобы волшебный мир поверил, что он говорит правду, что Вольдеморт жив, и что он, Гарри, не лжец и не сумасшедший. Теперь, однако…

Он немного прогулялся около озера, сел на его берег, скрывшись от чужих взглядов за кустами, и задумался, пристально глядя на воду, в которой отражался свет солнца.

Может быть, причиной его желания побыть одному было чувство изолированности от всех остальных, появившееся с тех пор, как он поговорил с Дамблдором. Невидимый барьер отделял его от всего остального мира. Гарри всегда был необычным человеком. И он никогда не понимал, почему…