Гарри Поттер и принц-полукровка

– Это вам еще больше понравится, Том, – зашептала она. – Наклонитесь ближе, драгоценный, посмотрите… Д’Авило, разумеется, знает – куплено у него… полагаю, он мечтает это вернуть, когда меня не станет…

Она расстегнула изящный, филигранной работы замочек и откинула крышку. Внутри на гладком малиновом бархате лежал тяжелый золотой медальон.

На сей раз Вольдеморт протянул руку, не дожидаясь приглашения, и поднял медальон к свету. Он не отрывал глаз от старинной вещи и тихо проговорил:

– Знак Слизерина, – любуясь игрой света на витой змееподобной «С».

– Совершенно верно! – вскричала Хефциба, безмерно ликуя при виде его оцепенения. – Я заплатила целое состояние, но подобную драгоценность нельзя упускать, чтобы такое сокровище, да не в моей коллекции… Д’Авило, кажется, купил его у какой-то нищенки, а та наверняка украла, не понимая истинной ценности…

Ошибки быть не могло: глаза Вольдеморта сверкнули красным, побелели костяшки на руке, сжимавшей цепь медальона.

– Надо полагать, Д’Авило заплатил ей гроши, но… как видите… прелесть – правда? И опять же, все волшебные свойства, хотя я просто храню его и…

Она потянулась за медальоном. Гарри на миг показалось, что Вольдеморт его не отдаст, но потом цепочка выскользнула из его пальцев, и медальон вернулся на бархатное красное ложе.

– Так-то вот, Том! Надеюсь, вам не было скучно?

Она поглядела ему прямо в лицо, и ее глупая улыбка впервые поугасла.

– Милый мой, вы хорошо себя чувствуете?

– О да, – еле слышно ответил Вольдеморт, – великолепно…

– Мне показалось… видимо, обман зрения… – испуганно сказала Хефциба, и Гарри догадался, что она тоже заметила красную вспышку в глазах. – Подпева, забери и спрячь под замок… со всеми положенными заклинаниями…

– Гарри, нам пора, – тихо проговорил голос Думбльдора. Шкатулка, подпрыгивая на голове домового эльфа, поплыла прочь, а Думбльдор взял Гарри за локоть, они вместе взмыли и, пролетев через пустоту, вернулись в кабинет. – Хефциба Смит умерла через два дня после этой куртуазной встречи, – сообщил Думбльдор, садясь за стол и указывая Гарри на стул напротив. – Подпеву обвинили в том, что она случайно подсыпала яд в вечернее какао хозяйки.

– Не может быть! – гневно воскликнул Гарри.

– Вижу, что тут наши мнения совпадают, – сказал Думбльдор. – Между обстоятельствами смерти Хефцибы и гибелью Реддлей подозрительно много общего. В обоих случаях вина падала на третьих лиц, которые между тем ясно помнили, что убили…

– Подпева призналась?

– Она помнила, как положила что-то в хозяйкино какао – и это оказался не сахар, а мало-звестный смертельный яд, – ответил Думбльдор. – Вердикт суда гласил, что она сделала это ненамеренно, а по старческому слабоумию…

– Вольдеморт изменил ей память, как Морфину!

– Да, я тоже пришел к такому выводу, – кивнул Думбльдор. – И, как в случае с Морфином, министерство отнеслось к Подпеве предвзято…

– …потому что она домовый эльф, – перебил Гарри, проникаясь исключительной симпатией к П.У.К.Н.И., обществу защиты эльфов, основанному Гермионой.

– Именно, – сказал Думбльдор. – Она была очень стара, призналась, что всыпала некое вещество хозяйке в напиток, никому в министерстве и в голову не пришло продолжить расследование. Потом я разыскал бедняжку и добыл ее воспоминание, но она, подобно несчастному Морфину, была уже на краю могилы – к тому же, воспоминание доказывает только то, что Вольдеморт знал о существовании кубка и медальона… Когда Подпеву уже осудили, семья Хефцибы обнаружила пропажу двух самых ценных сокровищ покойной. Выяснилось это не сразу; Хефциба ревностно охраняла свои богатства, у нее было множество тайников. Ее родня еще сомневалась в исчезновении кубка и медальона, а молодой приказчик из «Боргина и Д’Авило», который так часто навещал Хефцибу и так сильно ее пленил, оставил работу и скрылся. Его хозяева удивились не меньше остальных и решительно не представляли, куда он мог деться. Очень долго о Томе Реддле не было ни слуху ни духу… А сейчас, если ты не против, я хочу привлечь твое внимание к некоторым обстоятельствам нашей истории. Вольдеморт совершил очередное убийство; первое после Реддлей или нет, я не знаю, однако думаю, что да. Как ты сам видел, на сей раз он убил не из мести, а ради выгоды, чтобы присвоить две знаменитые вещи, которые показала ему несчастная, очарованная им женщина. Когда-то он грабил приютских детей, потом украл кольцо Морфина, а теперь сбежал с чашей и медальоном Хефцибы.

– Но, – нахмурился Гарри, – это какой-то бред… рисковать всем, работой, ради каких-то…

– Для тебя, возможно, и бред, но для Вольдеморта иначе, – качнул головой Думбльдор. – Надеюсь, со временем ты поймешь, что значили для него эти драгоценности, но и сейчас ты не можешь не признать, что он имел некоторое право считать медальон своим.

– Медальон – может быть, – согласился Гарри, – но кубок?