Гарри Поттер и принц-полукровка

– …лучше колдунов я не знал… ужас… ужас…

Дивангард жалобно голосил:

И Одо-героя домой принесли,
Где знали его пареньком,
На смертном одре он лежит бездыхан,
Колпак наизнанку на нем.
Волшебная палочка хрусть,
О ужас, о горе, о грусть!

– …ужас, – в последний раз шумно вздохнул Огрид, уронил набок большую лохматую голову и громко захрапел.

– Извиняюсь, – икнув, сказал Дивангард. – Хоть убей, не могу вытянуть мотив.

– Огрид говорил не о вашем пении, – тихо объяснил Гарри. – А о смерти моих родителей.

– О! – воскликнул Дивангард, подавляя сильную отрыжку. – Ой, мама… Да, это… действительно ужас. Ужас… ужас…

Он явно не знал, что еще сказать, и удовольствовался тем, что заново наполнил кружки.

– Ты, наверное… ничего не помнишь? – неловко поинтересовался он.

– Нет… мне же был всего год, – ответил Гарри, глядя на пламя свечи, колышущееся от Огридова храпа. – Но потом я довольно много выяснил. Папа умер первым, вы знали?

– Я? Нет, – глухо откликнулся Дивангард.

– Да… Вольдеморт убил его, переступил через труп и направился к маме.

Дивангард содрогнулся, но не мог оторвать потрясенного взгляда от лица Гарри.

– Он велел ей отойти, – безжалостно продолжал тот. – Он мне говорил, что ей незачем было умирать. Его интересовал только я. Она могла спастись.

– Святое небо, – выдохнул Дивангард. – Она могла… ей было незачем… какой кошмар…

– И впрямь, да? – почти шепотом произнес Гарри. – А она даже не шелохнулась. Папа уже умер, но она не хотела, чтобы я тоже погиб. Она умоляла Вольдеморта… а он смеялся…

– Хватит! – неожиданно выкрикнул Дивангард, выставляя вперед трясущуюся руку. – Честное слово, мой мальчик, довольно… я старый человек… я не могу… не хочу слушать…

– Я совсем забыл, – соврал Гарри, вдохновляемый фортуной фортунатой, – она ведь вам нравилась, верно?

– Нравилась? – повторил Дивангард, и его глаза наполнились слезами. – Да представить невозможно, чтобы кто-то узнал ее и не полюбил… такая храбрая… такая веселая… все это такой ужас…

– А вы не хотите помочь ее сыну, – упрекнул Гарри. – Она отдала мне жизнь, а вам жалко воспоминания.

Хижину наполнил рокочущий храп Огрида. Гарри не отрываясь смотрел во влажные глаза Дивангарда. Тот, казалось, не мог отвести взгляда.

– Не говори так, – прошептал он. – Это не потому… если бы это помогло, тогда конечно… но ничего не изменится…

– Изменится, – четко и ясно сказал Гарри. – Думбльдору нужна информация. Мне нужна информация.

Он не боялся: фортуна фортуната обещала, что утром Дивангард ничего не вспомнит. Глядя ему прямо в глаза, Гарри чуть подался вперед:

– Я – Избранный. Я должен его убить. Мне нужно ваше воспоминание.

Дивангард страшно побледнел; его гладкий лоб заблестел от пота.

– Ты – Избранный?

– Разумеется, – спокойно подтвердил Гарри.

– Но тогда… прекрасный мой мальчик… ты просишь многого… по сути, ты просишь помочь уничтожить…

– Вы не хотите избавить мир от колдуна, убившего Лили Эванс?

– Гарри, Гарри, конечно, хочу, но…

– Боитесь, что он узнает о вашем участии?

Дивангард молчал; он был смертельно напуган.

– Будьте смелым, как моя мама, профессор…

Дивангард прижал к губам трясущуюся пухлую ручку; сейчас он напоминал младенца-переростка.

– Я совсем не горжусь… – сквозь пальцы прошептал он. – Напротив, стыжусь того, что… показывает воспоминание… боюсь, в тот день я совершил страшное…

– Вы все исправите, если передадите воспоминание мне, – ответил Гарри. – Это будет очень смелый и благородный поступок.

Огрид вздрогнул во сне и захрапел снова. Дивангард и Гарри смотрели друг на друга поверх догорающей свечи. Молчание длилось и длилось, но фортуна фортуната велела Гарри не прерывать его, ждать.

Наконец Дивангард очень медленно поднес руку к карману и достал волшебную палочку. Потом сунул другую руку под плащ и вытащил пустой флакон. Затем, по-прежнему не сводя глаз с Гарри, коснулся кончиком палочки виска и потянул оттуда серебристую нить воспоминаний. Нить тянулась и тянулась, а затем оборвалась, и он опустил ее во флакон. Воспоминание свернулось колечком на дне, заклубилось. Дивангард дрожащей рукой закупорил флакон и через стол передал Гарри.

– Большое спасибо, профессор.

– Ты хороший мальчик, – сказал профессор Дивангард. Слезы катились по его толстым щекам прямо в густые усы. – И у тебя ее глаза… не думай обо мне слишком плохо, когда все увидишь…

Тут он, совсем как Огрид, уронил голову на руки, испустил глубокий вздох и заснул.

Глава двадцать третья Окаянты

Гарри прокрался обратно в замок, чувствуя, как выветривается фортуна фортуната. Парадная дверь по-прежнему была открыта, но на третьем этаже он едва не столкнулся с Дрюзгом и сумел избежать катастрофы только благодаря тому, что вовремя юркнул в знакомый проход. Поэтому, сняв плащ-невидимку перед портретом Толстой Тети, он нисколько не удивился самой прохладной встрече.

– Ну и сколько, по-твоему, времени?

– Простите, пожалуйста… пришлось выйти по очень важному делу…