Гарри Поттер и Принц-полукровка

— Как ты, возможно, догадываешься, к седьмому году обучения он набрал высшие баллы на всех сданных экзаменах. Его однокурсники думали в основном о выборе карьеры по окончании Хогвартса. И от Тома Ребуса, префекта, главного префекта, обладателя награды «За особые заслуги перед школой» ждали чего-то впечатляющего. Я знаю, некоторые преподаватели, профессор Хорохорн в том числе, считали, что он поступит в Министерство магии, и предлагали помощь в получении должности и наведении полезных связей. Но Том отверг все предложения. А потом мы узнали, что Волдеморт устроился в «Борджин и Бёркс».

— В «Борджин и Бёркс»? — ошеломлённо переспросил Гарри.

— В «Борджин и Бёркс», — спокойно повторил Дамблдор. — Когда мы посетим воспоминания Хоки, полагаю, ты поймёшь, чем именно привлекло его это место. Но не оно было первоначальным выбором Волдеморта. Хотя едва ли кто-нибудь ещё в то время знал об этом — я был одним из тех, кому доверял директор. Сначала Волдеморт обратился к профессору Диппету с просьбой остаться преподавать в Хогвартсе.

— Он хотел остаться здесь? Зачем? — ещё сильнее удивился Гарри.

— Думаю, причин было несколько, хотя он не раскрыл профессору Диппету ни одной из них, — сказал Дамблдор. — Первое и самое важное, Волдеморт привязан к школе сильнее, чем к кому-нибудь из людей. В Хогвартсе он был как нигде счастлив; это первое и единственное место, где Том чувствовал себя дома.

От этих слов Гарри ощутил лёгкий дискомфорт, ведь он испытывал к Хогвартсу те же чувства.

— Второе. Этот замок — сосредоточение древней магии. Несомненно, Волдеморт постиг намного больше его тайн, чем большинство учившихся здесь волшебников, но, вероятно, чувствовал, что в нём осталось ещё немало нераскрытых секретов и неопустошённых кладовых магии.

— И третье. Как учитель, он имел бы большую власть и влияние на умы молодых магов и ведьм. Скорее всего, он позаимствовал эту идею у профессора Хорохорна, с которым был в прекрасных отношениях, и чей пример показал ему возможности педагога. Я и на секунду не могу вообразить, что Волдеморт собирался провести остаток своей жизни в Хогвартсе, но уверен — он рассматривал школу как подходящий плацдарм для вербовки и создания собственной армии.

— Но он не получил работу, сэр?

— Нет. Профессор Диппет сказал ему, что восемнадцать — слишком юный возраст для преподавания, и пригласил обратиться снова через несколько лет, если не передумает.

— Как вы к этому отнеслись, сэр? — нерешительно спросил Гарри.

— Меня это сильно встревожило, — ответил Дамблдор. — Я отговаривал Армандо от подобного назначения, правда, не указывая причин, о которых поведал тебе. Не скрою, профессору Диппету очень нравился Волдеморт. Он был убеждён в его честности. Я же не хотел возвращения Волдеморта в школу, особенно на пост, дающий доступ к власти.

— Сэр, какую работу он просил? Какой предмет хотел вести?

Почему-то Гарри знал ответ ещё до того, как Дамблдор заговорил:

— Защиту от тёмных сил. Тогда её вела Галатея Мерисот, дама преклонных лет, преподававшая в Хогвартсе почти полвека.

— Итак, Волдеморт устроился в «Борджин и Бёркс», и все очарованные им преподаватели твердили, какая это потеря — такой блестящий молодой волшебник и работает в магазине. Однако Ребус был не просто помощником. Вежливый, привлекательный, умный — ему скоро стали поручать особую работу. Такую, что существует только в местах, подобных «Борджин и Бёркс». А это заведение специализируется, как ты знаешь, Гарри, на объектах с необычными и мощными свойствами. Партнёры посылали Волдеморта убеждать людей продать свои сокровища. И, по отзывам, он был чрезвычайно одарён в таких делах.

— Держу пари, был, — не сдержался Гарри.

— Пожалуй, — согласился Дамблдор, слегка улыбнувшись. — Ну, а сейчас пора дать слово домовой Хоки, работавшей у очень старой и богатой ведьмы, Хепзибы Смит.

Директор коснулся палочкой бутылочки, пробка вылетела, и, переливая вихрящееся воспоминание в думоотвод, он пригласил:

— После тебя, Гарри.

Юноша вскочил. В очередной раз склонившись над покрытым рябью серебристым содержимым каменной чаши, коснулся его лицом. Пролетев через тёмное ничто, он приземлился в гостиной перед непомерно толстой старой дамой в аккуратно уложенном рыжем парике. Ярко-розовые одежды, облекавшие её тело, придавали женщине сходство с растаявшим мороженым. Смотрясь в маленькое, украшенное драгоценностями зеркало, она большой пуховкой накладывала румяна на своё и так уже раскрасневшееся лицо. Одновременно домовая, самая крошечная и старая из когда-либо виденных Гарри, зашнуровывала полные ступни хозяйки в узкие атласные домашние туфли.

— Побыстрей, Хоки! — властно скомандовала Хепзиба. — Он сказал, что придёт в четыре. Уже без двух минут, а он никогда ещё не опаздывал.

Она отложила пуховку, едва домовая выпрямилась. Макушка той еле доставала до сидения кресла хозяйки, а тонкая, словно бумага, кожа свисала с Хоки, как и хрустящий льняной лоскут, накинутый ею наподобие тоги.

— Как я выгляжу? — Хепзиба вертела головой и любовалась своим отражением под разными углами.