Гарри Поттер и Принц-полукровка

Тёмному лорду

Я знаю, что умру задолго до того, как ты это прочтёшь, но я хочу, чтобы ты знал: это я раскрыл твой секрет. Я украл настоящий хоркрукс и собираюсь уничтожить его как можно скорее.

Я отважно смотрю в лицо смерти в надежде, что когда ты встретишь равного себе, ты опять будешь смертным.

Р.А.Б.

Гарри не знал, что означает это послание, да ему это было и не важно. Лишь одно имело значение: это не хоркрукс. Дамблдор ослабил себя напрасно, выпив тот чудовищный эликсир. Гарри стиснул пергамент в руке, и из глаз его хлынули слёзы. Позади завыл Клык.

Глава двадцать девятая. Реквием феникса

— Пойдём, Гарри…

— Нет.

— Тебе нельзя тут, Гарри… Пойдём…

— Нет.

Он не хотел оставлять Дамблдора, не хотел никуда идти. Хагрид дрожащей рукой держал его за плечо.

Потом появился другой голос, который тоже позвал:

— Гарри, пойдём.

Чья-то ладонь, намного меньше и теплее, легла ему на руку и потянула вверх. Он бездумно послушался и встал. Только уже идя следом, слепо продвигаясь сквозь толпу, по лёгкому цветочному аромату, разлитому в воздухе, он узнал Джинни и сообразил, что она ведёт его в замок. Неразборчивые голоса доносились с разных сторон, крики, стоны и рыдания пронзали ночной воздух, перед Гарри мелькали лица, все вокруг глазели на него, перешёптывались, спрашивали о чём-то, но Джинни и Гарри не останавливались, пока не добрались до вестибюля… А весь пол на пути к мраморной лестнице был усеян блестящими рубинами из гриффиндорских часов — словно каплями крови.

— Мы идём в больничное крыло, — сообщила Джинни.

— Я не ранен, — отозвался Гарри.

— Так велела Мак-Гонагалл, — возразила Джинни. — Там все: Рон, Эрмиона, Лупин и остальные.

Гарри вновь почувствовал страх: он и забыл о неподвижных фигурах, мимо которых пробегал.

— Джинни, кто ещё погиб?

— Не волнуйся, из нас — никто.

— А Знак Мрака… Малфой сказал, что перешагнул через чьё-то тело…

— Это был Билл. Но всё в порядке, он жив.

Тем не менее, что-то в её голосе заставило Гарри почувствовать неладное.

— Ты уверена?

— Конечно, уверена… просто он… не в лучшем состоянии. На него напал Сероспин. Мадам Помфрей говорит, он больше не будет… не будет таким, как раньше… — у Джинни дрогнул голос. — Мы не знаем наверняка, какие могут быть последствия. Ведь Сероспин — оборотень, хотя напал он в человеческом обличье.

— А остальные?.. Я видел на полу ещё кого-то…

— Невилл и профессор Флитвик ранены, но мадам Помфрей считает — ничего серьёзного. Один Пожиратель смерти умер от Заклятья Убиения, в него попал тот белобрысый громила, который палил во все стороны. Гарри, если бы не твой Феликс Фелицис, нас бы всех убили, а так — заклинания пролетали мимо…

Они подошли к больничному крылу, и Гарри толкнул дверь. На кровати у входа лежал Невилл. Он, похоже, спал. Рон, Эрмиона, Луна, Тонкс и Лупин стояли в дальнем конце палаты около другой кровати. Среагировав на звук открывшейся двери, все обернулись. Эрмиона бросилась к Гарри и обняла его, Лупин тоже с обеспокоенным видом шагнул навстречу:

— Гарри, с тобой всё в порядке?

— Да… Как Билл?

Никто не ответил. Гарри взглянул поверх плеча Эрмионы и увидел на подушке лицо Билла. Искалеченное до неузнаваемости, разодранное и исполосованное — казалось нелепым, диким, неправильным, что оно принадлежит человеку. Мадам Помфрей обрабатывала раны какой-то зелёной, резко пахнущей мазью. Гарри вспомнилось, как просто, взмахом палочки, Снэйп избавил Малфоя от повреждений, нанесённых заклятием Рассекатум.

— А вы не можете исцелить его каким-нибудь заклинанием? — спросил он у медсестры.

— Ни одно заклинание не помогает, — покачала головой мадам Помфрей. — Я перепробовала всё, что знаю, но от укусов оборотня нет лечения.

—Но его укусили не в полнолуние, — Рон не сводил глаз с лица брата — будто надеялся, что под его взглядом раны затянутся сами собой. — Сероспин был в человеческом виде, значит, Билл не превратится в… в настоящего… — он неуверенно посмотрел на Лупина.