Гарри Поттер и Принц-полукровка

— Конечно, ещё Малфой всё знает, — напомнил Гарри друзьям, взявшим моду прикидываться глухими всякий раз, когда он затрагивал тему «Малфой-Пожиратель-смерти».

Гарри не был уверен, вернётся ли Дамблдор — где бы он ни был — к вечернему уроку в понедельник, однако предполагать обратное у него не было оснований; в восемь часов он пришёл к директорскому кабинету, постучал — и получил разрешение войти. Дамблдор сидел с непривычно усталым видом; его рука была всё такой же чёрной и обожжённой, как и летом, но, приглашая ученика садиться, он улыбнулся. Думоотвод опять стоял на письменном столе, бросая на потолок серебристые отблески света.

— У тебя выдались нелёгкие дни, пока я отсутствовал, — заметил Дамблдор. — По-моему, несчастье с Кэти произошло у тебя на глазах.

— Да, сэр. Как она?

— Всё ещё неважно, хотя ей сравнительно повезло. Оказалось, что она коснулась ожерелья крошечным участком кожи: в её перчатке была почти незаметная дырочка. Если бы она надела его или даже просто взялась за него голой рукой, то, вероятнее всего, умерла бы сразу. К счастью, профессору Снэйпу хватило сноровки, чтобы предотвратить быстрое распространение проклятья…

— А почему он? — тут же спросил Гарри. — Почему не мадам Помфрей?

— Каков наглец! — донёсся ленивый голос с одного из портретов на стене, и, казалось, дремавший на своём месте Финеас Найджелус Блэк — прапрадедушка Сириуса — вдруг поднял голову. — В своё время я бы не позволил учащемуся критиковать порядки в Хогвартсе.

— Спасибо за напоминание, Финеас, — примирительно произнёс Дамблдор. — Гарри, профессор Снэйп знает намного больше о Тёмных искусствах, чем мадам Помфрей. В любом случае, персонал Лечебницы святого Мунго каждый час сообщает мне о состоянии Кэти, и я надеюсь, что со временем она полностью поправится.

— Сэр, а где вы были на этих выходных? — поинтересовался Гарри, пытаясь отделаться от назойливого ощущения, что искушает судьбу. Послышалось тихое шипение Финеаса Найджелуса, который явно был с этим согласен.

— Сейчас мне не хотелось бы этого говорить, — ответил Дамблдор. — Но в своё время я тебе расскажу.

— Правда? — удивлённо переспросил юноша.

— Надеюсь, да, — произнёс старый волшебник, извлекая ещё одну бутылочку серебристых воспоминаний из глубин своей мантии и раскупоривая её касанием палочки.

— Сэр, — нерешительно проговорил Гарри, — я встретил Мандангуса в Хогсмиде.

— Ах да, я уже в курсе, что он счёл твоё наследство лёгкой добычей, — чуть нахмурившись, обронил директор. — Мандангус залёг на дно с тех пор, как ты припёр его к стенке у «Трёх мётел». По-моему, он боится встречи со мной. Впрочем, можешь не беспокоиться: теперь он не тронет имущество Сириуса.

— Этот паршивый старый полукровка разворовывал фамильные ценности Блэков? — гневно процедил Финеас Найджелус и шагнул за пределы рамы, несомненно намереваясь посетить свой портрет в доме по площади Угрюмолд, двенадцать.

— Сэр, — начал Гарри после минутного молчания, — профессор Мак-Гонагалл передала вам то, что я ей рассказал, когда с Кэти случилась эта беда? О Драко Малфое?

— Да, она сообщила мне о твоих подозрениях, — подтвердил Дамблдор.

— И вы?..

— Я предприму все надлежащие меры, чтобы выяснить, кто приложил руку к несчастному случаю с Кэти, — добавил директор. — Но что заботит меня в данную минуту, так это наш урок, Гарри.

Юноша даже немного возмутился в душе: если их уроки настолько важны, почему же тогда между первым и вторым прошло так много времени? Впрочем, он больше не упоминал о Драко Малфое, а лишь следил за тем, как Дамблдор выливает свежие воспоминания в думоотвод и опять начинает вращать зажатую в длинных пальцах каменную чашу.

— Ты, разумеется, помнишь, что в истории о происхождении лорда Волдеморта мы остановились на том моменте, когда красавчик-маггл Том Ребус бросил свою жену, колдунью Меропу, и вернулся в родовое имение, в Малый Ганглетон. Меропа осталась в Лондоне одна, в ожидании ребёнка, который впоследствии станет Волдемортом.

— А откуда вы знаете, что она осталась в Лондоне, сэр?

— Благодаря свидетельству некоего Карактакуса Бёркса[3], — ответил директор, — по странному совпадению, являвшегося одним из основателей того самого магазина, где было приобретено ожерелье, о котором мы только что говорили.

Он помешал содержимое думоотвода, словно золотоискатель, просеивающий песок, — Гарри уже доводилось видеть, как Дамблдор делал подобное. В водовороте этого кружения серебристая масса вытеснила из себя маленького старичка, медленно вращающегося в думоотводе, белёсого, как привидение, но гораздо более плотного, с копной волос, свисавших прямо на глаза.