Гарри Поттер и Принц-полукровка

— Да, безусловно. Редкое умение, и, предположительно, связанное с Тёмными искусствами. Хотя, как нам известно, Заклинатели есть и среди великих и добрых. На самом деле, меня беспокоила не столько его способность разговаривать со змеями, сколько очевидная склонность к жестокости, скрытности и властолюбию.

— Однако время опять сыграло с нами злую шутку, — заметил Дамблдор, указывая на тёмное небо за окном. — Но прежде чем мы расстанемся, я хотел бы привлечь твоё внимание к кое-каким особенностям эпизода, свидетелями которого мы только что стали. Эти особенности имеют самое непосредственное отношение к тому, что мы будем обсуждать на наших следующих встречах… Во-первых, надеюсь, ты заметил реакцию Ребуса, когда я упомянул, что кто-то ещё носит его имя «Том»?

Гарри кивнул.

— Этим он выказал презрение ко всему, что связывало его с другими людьми, ко всему, что делало его обычным человеком. Уже тогда он хотел быть непохожим, особым, прославленным. Как тебе известно, пролетит всего несколько лет с момента этой беседы, он сбросит своё имя, как кожу, и сотворит маску лорда Волдеморта, за которой и скроется на долгое время.

Полагаю, ты также заметил, что Том Ребус уже тогда был невероятно самодостаточным, скрытным и, по-видимому, не нуждался в друзьях? Не пожелал ни помощи, ни сопровождения, чтобы добраться до Диагон-аллеи. Он предпочитал действовать в одиночку. Как и в зрелом возрасте, став Волдемортом. Ты услышишь, как многие Пожиратели смерти будут утверждать, что пользуются его доверием, что лишь они одни являются близкими ему людьми, даже понимают его. Они заблуждаются. У лорда Волдеморта никогда не было друга, и я думаю, что он никогда об этом не жалел.

И, наконец, — надеюсь, ты ещё не слишком осовел и сможешь уделить этому должное внимание, Гарри, — юный Том Ребус любил собирать трофеи. Ты видел спрятанную им в комнате коробку с украденными вещами. Том отнял их у жертв, над которыми издевался; на память, так сказать, об особенно отталкивающих применениях магии. Отметь для себя эту сорочью привычку, она окажется особенно важной впоследствии.

— А сейчас действительно уже пора спать.

Гарри поднялся с места и направился к выходу. По дороге его взгляд упал на маленький столик, на котором в прошлый раз покоился перстень Дволлодера Гонта. Перстня там больше не было.

— Да, Гарри? — спросил Дамблдор, заметив, что юноша остановился.

— Перстень исчез, — сказал Гарри, озираясь. — Но я подумал, что у вас могла остаться губная гармошка или что-то в этом роде.

Директор покровительственно улыбнулся ему, глядя поверх очков-полумесяцев.

— Ты очень сообразителен, мой мальчик, но губная гармошка была всего лишь губной гармошкой и ничем больше.

С этим загадочным замечанием он помахал Гарри рукой, и юноша понял, что ему действительно пора.

Глава четырнадцатая. Феликс Фелицис

Наутро первым уроком в расписании стояло Травоведение. За завтраком Гарри не мог поведать Рону и Эрмионе о занятии с Дамблдором, опасаясь, что кто-нибудь подслушает, но всё рассказал, пока они шли через овощные грядки к теплицам. Зверский ветер, дувший все выходные, стих, и над землёй вновь повис непонятный туман, поэтому нужную теплицу им пришлось искать дольше обычного.

— Ого, Сам-Знаешь-Кто в детстве… страшно подумать, — тихо проговорил Рон, когда они окружили один из хапней — скрюченных пеньков, с которыми работал шестой курс, — и натягивали защитные перчатки. — Но я, хоть убей, не понимаю, к чему тебе всё это? Оно, конечно, очень интересно, но в чём смысл?..

— Не знаю, — пожал плечами Гарри, вставляя в рот назубник. — Но Дамблдор говорит, что это крайне важно и поможет мне выжить.

— А по-моему, весьма увлекательно, — убеждённо произнесла Эрмиона. — И совершенно ясно: как же ещё ты обнаружишь слабое место Волдеморта, если не узнаешь о нём всё что только можно?

— Да, а как прошла последняя вечеринка у Хорохорна? — прошепелявил Гарри сквозь назубник.

— Весело, — сказала Эрмиона, надевая защитные очки. — Конечно, Хорохорн все уши прожужжал своими знаменитостями и он лебезит перед Мак-Лаганом, потому что у того куча связей, но еда была вкусная, а ещё мы познакомились с Гвеног Джоунс.

— Гвеног Джоунс? — переспросил Рон, у которого за стёклами очков расширились глаза. — С той самой Гвеног Джоунс? Капитаном «Гарпий Гервена»?

— С той самой, — подтвердила Эрмиона. — Лично мне она показалась зазнайкой, но…

— Довольно болтать! — прервала дискуссию профессор Росток, с суровым видом приближаясь к ним. — Вы отстаёте: весь класс принялся за работу, а Невилл даже извлёк первый стручок!

Друзья оглянулись. Действительно: губа Невилла кровоточила, лицо пересекали несколько глубоких ссадин, но в руках он сжимал что-то размером с грейпфрут, зелёное и неприятно пульсирующее.

— Хорошо, профессор, уже начинаем! — заверил Рон и, стоило преподавателю отвернуться, тихо добавил: — Надо было использовать Приглушио , Гарри.