Гарри Поттер и… просто Гарри

— И долго ты будешь продолжать это делать? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Делать что? — не понял Пат.

— Наказывать меня.

Разговор этот описал мне сам Пат и добавил, что профессор, видимо, очень высокого о себе мнения, раз решил, что всё происходящее относится в первую очередь к нему.

— Вы ошибаетесь, профессор Снейп, — отчеканил мой друг хладнокровным тоном, — данная акция протеста не имеет к нашим с вами родственным связям никакого отношения, а носит чисто политический характер.

— Политический, значит? — я прямо представляю, как он при этом поднимает брови с опасным выражением в глазах, — ну-ну…

И на следующий день преподавательский состав выдвинул свой ультиматум — если новоявленные мятежники продолжат бойкотировать общие трапезы, они в свою очередь начнут бойкотировать их учёбу и перестанут допускать их к занятиям. Делать было нечего — продолжать было просто глупо. Хотя, по словам моего друга, все слизеринцы, принимавшие участие во всём этом балагане, долго ностальгировали по временам их тихого бунта — и до сих пор некоторые вызывают своих домашних эльфов, когда очень кушать хочется.

Я не буду воображать и лгать, будто после этого события слизеринцам распахнули дружеские объятия — но они сумели показать себя с той стороны, с которой их ещё никто не видел — и уважать их стали, могу быть в этом уверен. В конце концов, страсти улеглись, Хаффлпаф неожиданно обыграл Равенкло, Сириус написал, что мисс Скиттер больше нас не побеспокоит, а Ромильда Вейн возобновила осаду неприступной крепости в моём лице. Всё вошло в обычную колею.

* * *

— Гарри, я хочу каникулы.

— Я тоже, но я же не ною.

— Я и не ною. Я просто констатирую этот факт.

Пат, как кот, жмурился на весеннее солнце, а я стоял, скинув мантию и прислонившись к дереву спиной — было тепло. Девчонки были на Рунах.

— Надоело всё, — продолжал разглагольствовать Пат, — хочу домой. В Лондон. В свою комнату. Посмотреть новости по Би-Би-Си. И проснуться оттого, что тётя играет Грига…

— Пат, у тебя всё в порядке? — внимательно посмотрел на него я.

— А? — он отрыл глаза и повернул голову ко мне.

— Всё хорошо, спрашиваю?

— Да, конечно, — фыркнул он.

Но в порядке было не всё. Я бы даже сказал, всё было совсем не в порядке. И дело тут было в одной небезызвестной светловолосой бестии.

Вся проблема их отношений состояла в том, что всё было неясно там, где всё было абсолютно ясно. Непонятно? Вот и отношения у них были такие же.

Я не знаю точно, с каких пор Лу стала нравиться Пату — может, с тех пор, как она зашла в наш класс, а может и позже. Он вообще не очень любит распространяться на эту тему, предоставляя мне и окружающим возможность самим делать выводы. Я же знал их обоих сто лет, и понимал их, наверное, больше всех. Может, кому-то было легче представить Пата вместе с какой-нибудь умной прилежной девочкой вроде Гермионы (хотя глупо называть Гермиону прилежной девочкой — как подумаю иногда, на что она может быть способна ради действительно стоящего дела, волосы дыбом встают. Хотя они у меня и так всегда дыбом). С Лу он отдыхал. Ему было плохо, когда её долго не было рядом. Он тихо бесился, когда вокруг неё вились ухажёры. Она была тем человеком, присутствие которого было необходимо для его душевного спокойствия.

«Неопределённая определённость» их отношений, как говаривала Сью, была заметна всем. Если бы Лу была более сдержана и страдала бы чуть большей скромностью… Но наша подруга в проявлении своих эмоций никогда никого не смущается. Если ей стыдно — она краснеет, если ей смешно — она смеётся, если грустно — слёз своих не стесняется… Это я к тому, что если ей вздумается повиснуть у тебя на шее от переизбытка чувств — она это запросто осуществит без какого-либо стеснения. Многих это смущает, а некоторых даже шокирует. Я-то уже привык к её выходкам, главное — понимать, что это проявление искренней дружбы, и ничего более.

Пату было хуже. Потому что ему нужно было нечто большее, чем искренняя дружба. А с Лу определить, где кончается дружба и начинается нечто большее, было не просто. И в силу особенностей своей натуры он не торопил события. Она, видимо, ждала от него начала боевых действий. И хотя тётя Мэг в своём воображении давно их обручила, поженила и окрестила всех их будущих детей, они продолжали изображать дружбу навеки.

Короче, эта парочка меня достала! Лучше бы Лу здесь не было — мы бы приехали на каникулы, они бы увидели друг друга после долгой разлуки и разом бы поняли, что жить друг без друга не могут. Из-за этого попадало и мне — с завидным постоянством ко мне походил какой-либо страждущий, сражённый чарами вейлы, и спрашивал меня, встречается ли с кем-нибудь моя подруга и может ли он пригласить её на свидание. Почему подходили ко мне, я не в курсе — но я уже начинал себя чувствовать заправским сутенёром.