Гарри Поттер и… просто Гарри

Глядя на его молчаливые сборы, я не мог выдавить из себя ни слова про его очевидное увольнение. Но как только я открыл рот, Рем, будто прочитав мои мысли, хмуро произнёс:

— Сегодня днём Министр принял ряд поправок… которые включает регистрацию оборотней, контроль, запрет на работу и всё такое в подобном духе. В правительстве сейчас бытует крепко убеждение о создании специальных охраняемых резерваций… Дамблдору ещё не пришли непосредственные указания о моём надлежащем увольнении, но я решил не ждать, пока начнётся вся эта кутерьма. Тем более, — хмыкнул он, — директор попросил срочно кое-что сделать для него.

— Ты пойдёшь к оборотням? — спросив первое, что пришло мне на ум.

Люпин обернулся и посмотрел мне в глаза очень внимательным взглядом.

— Знаешь, Гарри, — серьёзно произнёс он, — для своего возраста ты о слишком многом догадываешься. И не всегда это бывает на пользу.

— Да ладно, чего уж там, — потупился я.

— Да, я действительно отправлюсь к другим оборотням, — вздохнув, сказал Люпин с грустной иронией в голосе, — кто ещё кроме меня может узнать, что там происходит? С обычным волшебником они и разговаривать не станут.

— А кто же будет принимать у нас экзамен? — задал я совсем уж идиотский вопрос.

Люпин впервые за весь вечер улыбнулся.

— Ну, кто-нибудь, да примет. Я с самого начала знал, по какой именно причине вылечу отсюда. Да я и так побил все возможные рекорды, так долго задержавшись на проклятой должности. Не зря видимо говорят — проклятье к проклятым не пристаёт. Да, кстати, — воскликнул он с видом человека, только что вспомнившего самое главное, — я больше не твой учитель, так что без зазрений совести могу отдать тебе вот это.

Он протянул мне Карту Мародёров. Я тупо смотрел на неё где-то полминуты, а потом забрал, но в сумку не положил.

— А не лучше бы, — через силу проговорил я, борясь с самим собой, — не лучше было отдать её директору?

— Может быть, — повёл плечами Рем, а потом вдруг хитро улыбнулся, — но есть тайны, которые должны оставаться тайнами. Она такая же твоя, как и моя и… поглядывай на неё почаще, мало ли что.

Я облегчённо вздохнул и засунул Карту в сумку. Моя совесть была чиста.

— Рем, мы можем что-нибудь для тебя сделать? — спросил я.

— Да, — не думая, ответил он, — сидите в замке, учите экзамены, и, ради бога, не лезьте в неприятности!

* * *

Весть об увольнении профессора Защиты от Тёмных Искусств облетела школу с характерной для Хогвартса быстротой, традиционно обрастая невероятными слухами. Одни говорили, что Люпин сам ушёл с должности по принципиальным причинам, — что практически соответствовало действительности; другие говорили, что Дамблдор выгнал его с треском — якобы совесть директора не позволяет разрешить Люпину учить детей, когда такие как он учиняют непотребства; третьи утверждал, что сам Министр в компании с парочкой авроров являлся в школу чтобы лично уволить и арестовать профессора. Последняя версия была самой популярной, хотя в неё никто серьёзно не верил.

Люпин был хорошим учителем, и все это знали. Не все его любили, но многих взволновало сложившееся положение дел.

— Да какая разница, оборотень он или нет, — возмущался на следующий день за обеденным столом Дин, — все знают, что профессор Люпин хороший человек и отличный учитель. Нельзя это просто так оставить!

— И что ты предлагаешь? — скептически хмыкнул я, — петицию в Министерство подать?

— А что? — воодушевилась Джинни, — отличная идея. Соберём подписи в поддержку возвращения профессора в школу!

— Кто послушает учеников? — мудро заметила Гермиона, — вот если бы родители бы скооперировались бы, это было бы хоть что-то. А так…

— Всё равно, — не унимался Томас, — почему Дамблдор не заступился за Люпина? Он же член Визенгамота и всяких там комиссий…

В любом случае, это событие, вкупе со всё более ожесточавшейся политикой министерства, о чём ученики узнавали из Ежедневного Пророка и писем родителей, породило в Хогвартсе какое-то предгрозовое настроение. Студенты большей частью ходили хмурые и задумчивые — никто толком не знал, что происходит, но все чувствовали, что что-то произойти должно. Экзамены как-то ушли на второй план — профессура из-за этого психовала ещё больше.

И «что-то» произошло. Слова Дина о Дамблдоре отозвались каким-то странным образом. В пятницу утром, перед экзаменом по Зельеварению, вся школа прочитала об отстранении Альбуса Дамблдора с поста председателя Визенгамота и «всяких там комиссий». Директора за преподавательским столом не было.

— Знаешь, Гарри, — призналась мне Гермиона, — что-то мне как-то не по себе. И, боюсь, экзамен тут ни причём.