Гарри Поттер и скрижали Грин-де-Вальда (СИ)

– Фините Инкантатем!!!– истошным, срывающимся голосом завопила Гермиона и вдруг плеснула в лицо Гарри жидкостью из другого флакончика, который она, оказывается, всё время держала в левой руке. Жидкость образовала вокруг головы Гарри туманный шар и вдруг с громким хлопком всосалась в его лицо и исчезла. Всё поплыло перед его глазами, и он упал на пол.

***

– Гарри, Гарри, очнись, ну пожалуйста, очнись! Что делать, Мерлин, помоги, что делать?! А вдруг я его убила, дура неумелая? – Гермиона была в настоящей панике. Её крики доходили до сознания Гарри с большим трудом, как будто на него навалили гору огромных, жарких, дурно пахнущих одеял. Гермиона схватила со стола еще один флакончик, открыла его, отшвырнув пробку, и сунула флакон под нос Гарри. От пронзительной вони он открыл глаза и чихнул.

– Ну, – слабым голосом спросил он, – и в кого же я буду превращаться?

– Га-а-арри, – зарыдала Гермиона, тряся его за мантию, – ты жив! Слава Мерлину! Никогда, слышишь, никогда больше не проси меня!!! Эта анимагия, будь она проклята!.. – в таком виде Гермиону Гарри не видел никогда. Он удивился и начал побаиваться.

– Да что случилось-то? Скажи толком, не реви!

– Ты начал превращаться!!!

– Что-о-о?! В кого?

– В Нагайну! Заклятие сработало как-то не так! Я его проверяла сотни раз, и оно всегда работало нормально, министерство разрешило использовать его в школе как совершенно безопасное, а на тебе оно сработало не так! Из твоей палочки должен был появиться образ твоего анимагического животного, а вместо этого ты сразу стал превращаться! У тебя, Гарри, стали змеиные глаза! Я еле успела остановить трансформу!

– Э-э-э… а сейчас? – туповато спросил Гарри. Он всё ещё лежал на полу.

– Что сейчас? – всхлипнула Гермиона.

– Ну… зрачки? Какие они?

– Сейчас уже обычные… Твои обычные глаза, Гарри, зелёные. Но когда они стали превращаться в глаза змеи… Это был такой ужас…

– Та-а-к, понятно… – Гарри наконец смог сесть, опираясь руками о пол. – Занятия с детьми по анимагии – прекратить, пока не станет ясно, почему твоё заклятие дало осечку. А для меня… ну что же, для меня, выходит, с анимагией покончено!

Посидев еще немного, Гарри почувствовал, что пришёл в себя.

– Ужинать не пойду, – сказал он, – неохота в большой зал тащиться и сидеть там битый час, в библиотеке фрукты вроде ещё остались, а нет – так у эльфов чего-нибудь попрошу, они принесут.

– Я тебя провожу! – решительно заявила Гермиона, – ты посиди ещё немного, пока я тут приберу.

При ходьбе Гарри слегка пошатывало, поэтому Гермиона незаметно подпирала его плечом, так что казалось, будто директор Хогвартса хватил лишнего. К счастью, коридоры были пусты – все были на ужине. Они встретили только Пивза, который собирался повесить на школьную доску объявлений какую-то неприличную картинку, но увидев Гарри, немедленно сбежал. Память у полтергейста оказалась отменной, и подавать директору малейший повод для наказания Пивз откровенно опасался.

В спальне Гарри со стоном повалился на кровать, едва заставив себя снять обувь. Гермиона немедленно потребовала прекратить это безобразие, но Гарри не реагировал. Тогда Гермиона усмехнулась, стремительно разделась сама и ушла в душ, а потом, одетая в микроскопическую ночную рубашку, юркнула под одеяло. Пришлось Гарри вставать, раздеваться и как следует мыться. Но на этом его силы и закончились, он кое-как добрался до кровати и рухнул на неё, как полено. Странно, но спать ему не хотелось. Гарри наугад протянул руку и прижал к себе Гермиону. Она повозилась, устраиваясь у него под боком, и затихла. Внезапно Гарри ощутил, что Гермиону сотрясает дрожь, и она кусает губы, чтобы не разрыдаться.

– Ты что? – тихо спросил он, – так испугалась? Всё кончилось, всё уже позади… – он погладил её по голове, ну что ты? Вот же я, живой, здоровый, лежу рядом. Толку от меня, сейчас, правда, немного, но…

Гермиона заговорила лихорадочным шёпотом:

– Гарри, Гарри, я вдруг поняла, до меня вдруг дошло, что… что я могу тебя потерять. Ты и я – мы сегодня стояли на самом краю, понимаешь? И я заглянула вниз и поняла, что я теперь без тебя не смогу, без тебя, без моей любви к тебе… Вообще не смогу, жить не смогу, понимаешь? – она говорила захлёбываясь, путая слова, дрожа, и Гарри вдруг понял, что сдержанная и строгая Гермиона раньше никогда не говорила ему о любви, а сейчас вдруг взяла и сказала. И эти сказанные шёпотом слова не могут оказаться уклончивыми или лживыми, они с самого дна души, с того дна, которое только для себя, которое не видит никто и никогда. Гарри повернулся к ней и заставил замолчать нежным поцелуем, а потом сказал: «Иди сюда…» Гермиона послушно перебралась к ему на грудь, а он обнял её, сильно прижав к себе, и держал, пока не почувствовал, что её дрожь уходит.

– Ты, наверное, голодная? – спросил Гарри, – ужин-то мы пропустили…

– Нет, пить только хочется, – слегка охрипшим от слёз голосом сказала Гермиона.

– Тогда вам придётся встать с меня, мэм, – шепнул Гарри, прижимая Гермиону ещё сильнее.

– Лежи уж, герой, я сама. Что тебе принести?