Гарри Поттер и три старых хрыча

Из приличных зельеваров он знал только Феликса Розье. У этого варианта было несколько недостатков. И первый же из них в том, что папа Феликса — лорд Розье — был пожирателем смерти. То есть, знакомить его с Гарри Поттером и его семьей было плохой идеей. Да и отношения у них с Феликсом были ровные и деловые. Попросить его о слишком большом одолжении Честер не сможет. Надо было подумать о других консультантах.

Через полчаса Честер понял, что никого из выпускников, разбирающихся в зельеварении, кого он может попросить посмотреть на эликсир, он не знает. Школьники же точно недостаточно опытны. Хотя… Он вспомнил, как в его последний год в Хоге к ним приезжала ученица из Шармбатона — Орели Дюмон. Она пробыла в замке некоторое время под предлогом перевода в Хогвартс. Потом говорили, что на самом деле она искала в школе какой-то алхимический артефакт Фламеля. Они тогда обменялись контактами. По впечатлению Честера, потерпев неудачу с артефактом, девушка твёрдо вознамерилась создать этот предмет сама. Она вообще была страстным зельеваром. Конечно, у Орели в следующем году выпускной, но сейчас каникулы… Честер пожевал кончик пера, взял пергамент и стал медленно и вдумчиво выписывать строку за строкой.

«Хорошо, — подумал он, — с этим решили. Вопрос не быстрый, я только начал переговоры и вообще никакой конкретики в письме не указал. Впрочем, с этим можно не торопиться». Теперь у него оставалась вторая мысль, которая отказывалась покидать его голову: что не так с этими шкодливыми магглами?! Ну, и с Гарри за компанию. Честер помнил себя в их возрасте, помнил своих друзей (хотя, по правде сказать, до Хога он с ровесниками практически не общался). Он вспомнил своего младшего брата Роджера — ему было восемь. Вообще все — без единого исключения — дети волшебников до Хога были тихими и спокойными. Авантюры, подобные утренней, в их исполнении представить было невозможно. Честер на секунду вообразил себя опять шестилетним. Вот он хочет заставить девятнадцатилетнего взрослого мужчину тренироваться вместе с ним (Мерлин! Что за бред?! Зачем ему это?!). И всё-таки. Почему-то он хочет (Какого мужчину?! Откуда в его доме чужой взрослый мужчина, с которым он общается без родителей?!). Ну, хорошо, он хочет заставить взрослого родственника с ним тренироваться (Ты вообще нормальный?! Ты думаешь, в папином кабинете ремень для красоты висит?). И предположим, папиного гнева он не боится (Совсем крыша потекла?). Точнее, боится, но папа не узнает (Это как?). Ну, вот просто не узнает и всё. (Хорошо, а этот взрослый мужчина меня в хорька не превратит?) И этот взрослый мужчина не сразу превратит его в хорька (И что же ему помешает?). Действительно, что?

Рассуждения зашли в тупик. Нет, он правда вот совсем не представлял себя в той же ситуации. Сейчас, когда у него есть палочка и какой-то опыт — возможно. В Хогвартсе — маловероятно, но тоже возможно. В детстве — без вариантов. И отсюда возникал неожиданный вопрос: Честеру такое поведение скорее нравится или наоборот? И если всё-таки нравится, то хочет ли он познакомить с этим кружком юных демонопоклонников своего младшего брата? И как на это отреагирует его мама? И папа. Да, следовало всё очень тщательно взвесить.

Джейн Курт была счастливым человеком. Она поняла, в чем её призвание, всю жизнь к нему шла и, наконец, добилась своего. Она помнила, как ещё маленькой девочкой сломала руку. Как было больно тогда. Но её привезли в больницу, добрая женщина в белом халате её успокоила, дала какую-то таблетку, унявшую боль. Потом наложила такой смешной и непонятный гипс. Всё это происходило в большом, хорошо освещенном, красивом помещении. В общем, Джейн была очарована. Тогда у нее появилась мечта стать врачом. С тех пор утекло много воды, кое-что поменялось в её жизни, уже не настолько она была восторженна, но основной вектор движения она сохранила. И сейчас работа приносила ей глубокое удовлетворение, несмотря на порой очень неприятные картины, большой объем и сложность дел и ночные смены.

И встретить родственную душу для неё было настоящим подарком. Не то чтобы это было редкое явление. Целители вообще были отдельным и очень крепко связанным сообществом. За своих они стояли намертво. Не всегда лаймовая мантия была знаком того, что тебя приняли в свои. Но горящие глаза, готовность работать и помогать другим, интерес к медицине — всё это открывало двери в это узкое сообщество магов. Джейн была принята туда ещё после пятого курса, когда всеми правдами и неправдами всё-таки устроилась помощницей в больницу святого Мунго. И сейчас эти же гильдейские черты она видела в Гарри. Неважно, что он Мальчик-который-выжил. Важно, как он смотрел на пациентов, как слушал её рассказы, какие вопросы задавал. Джейн была полна решимости поддерживать в нём этот огонь. И, конечно, познакомить с другими целителями.