Гарри Поттер и три старых хрыча

Черный медведь жил давно, очень давно. Задолго до того, как была возведена китайская стена, задолго до создания пирамид. Он жил до того, как мир стал принадлежать человеку. Он был одним из тех, кто отвоевал этот мир. Может быть, поэтому предки и великие духи дали ему шанс увидеть, за что он боролся? Судя по всему, этот мир не знал даже легенд о существах, с которыми он сражался. О, он бы уже услышал, если бы по земле ещё бродили кровавые койоты. Об этих существах родители рассказывали бы детям ещё в младенчестве. Он убил савискерру. Последнюю, как он искренне надеялся. Точнее, не убил, а заточил. Убить тварь нельзя. И Черный медведь был абсолютно уверен, что вырвись она, всем людям на острове придет конец. Тварь слишком разумна, чтобы два раза попасться на одну уловку. Тогда она захватила человеческое тело, потому что ей это показалось более удобным. И у неё появилась слабость. В истинной же её форме победить тварь мог бы только шаман. Настолько сильных шаманов не было даже у предков, а потомки, похоже, совсем забыли это искусство. Черный медведь себя шаманом даже не считал, он не закончил обучения. Он — охотник. Годы, десятки циклов, века он занимался только тем, что истреблял тварей, опасных для человека. Один на один с лесом. Черный медведь любил лес, но современные странные учёные сказали бы, что у него стокгольмский синдром.

Итак, эти люди собрались здесь, чтобы чему-нибудь научиться. Что может Черный медведь, чего не могут они? Они, создавшие города. Они, кто уже даже не задумывается о внешней угрозе. Те, для кого опаснее всего им подобные. В родном языке Черного медведя не было слова «наказание». Медвежонок или выживал, и он молодец, или нет, и чего тут теперь спрашивать. Все угрозы были очевидны, а последствия мгновенны. Этот же новый мир изобиловал скрытыми угрозами, из-за чего обучать потомство было сложнее. Что могло им пригодиться в этом мире лжи и иллюзий? Наверное, было бы хорошо отвести их в путешествие в мир духов. Тот мир тоже был зыбким и иллюзорным, он закалял разум, делал его твёрже, помогал видеть ложь. К сожалению, индеец был слишком слабым шаманом, чтобы взять с собой хоть кого-то. У него самого-то туда войти получалось через раз. Что ещё?

Видеть. Можно попробовать научить этих людей видеть самую суть. Мастер стихий уже начал учить детей этому умению, но они скорее сейчас могут увидеть то, что хотят, а не то, что есть. Смотреть беспристрастно сложнее, чем найти желаемое. Но это очень полезный навык, особенно если хочешь потом повторить суть другого предмета.

Слышать. Слышать мир вокруг, не только ушами, но и сердцем. Мир постоянно подсказывает, что ему нужно. Тот, кто внимательно слушает, не только живёт дольше, он не упускает ни одной возможности.

Ходить. Этому учат всех медвежат. Почему-то здесь старый индеец ещё не встречал людей, которые умеют ходить. Ведь, чтобы слышать, нужно быть тихим самому, как нужно потушить факел, чтобы увидеть что-то в тенях деревьев.

Чувствовать. В каждом есть внутренний зверь, просто надо его ощутить, а потом выпустить. Человек одинок. По крайней мере, пока не познакомится со своим зверем. И индеец замечал, что эти новые люди тоже довольно одиноки, несмотря на то, что много друг с другом говорят. Одинокий человек — слабый человек.

Подражать. Человек бы никогда не победил лес, если бы не копировал его повадки. Как ещё научиться новому, если не повторять за другим?

Хранить. Любой охотник умеет хранить добычу, иначе зачем её убивать? А у этого бедного медвежонка — Роджера — не было даже сумы для самого необходимого. Дети, конечно, не смогут хранить много, но есть вещи, без которых чувствуешь себя очень неуютно.

Молчать. В жизни этих людей так много чужих голосов, что Черный медведь удивлялся, как они могут слышать себя. В молчании же Черный медведь знал толк: он молчал около трех сотен лет подряд. Да, молчать хороший навык. И лучше всего он осваивается личным примером. Пожалуй, с этого навыка он и начнёт.

Все с ожиданием смотрели на Гарри, Гарри смотрел на закат. Текли минуты…

Глава 35

Наверняка в исполнении пожилого индейца, чья кожа похожа на потрескавшийся камень, взгляд, устремленный к заходящему солнцу, исполнен мудрости, а орлиный профиль подобен древнему истукану, молчаливое созерцание выглядит очень эффектно. И окружающие люди готовы с почтением ждать, когда же старец изволит поделиться, наконец, своими знаниями. К сожалению, в исполнении худого, всклокоченного, шестилетнего мальчишки это выглядит отнюдь не так монументально. Поэтому обучение молчанию своим примером прервалось через пятнадцать минут.

— Ну, что делать-то будем? — Первым не выдержал Боб.