Гарри Поттер: кровь Гриффиндора

«…Там гулкий молот бил в металл
И искр алмазный рой взметал;
Резец искусный в недрах скал
Узор по камню высекал;
Чертог сияющий хранил
Опал и жемчуг и берилл;
И в ночь дышал кузнечный мех,
Творя сверкающий доспех…»

В центре зала располагалась ровная площадка, в середине которой находилось квадратное возвышение из ослепительно белого камня. На возвышении находилось миниатюрное подобие Хогварца. А по углам квадрата… стояли четыре статуи, простирая свои руки над замком.

Ближе всего к Гарри находилось изваяние широкоплечего мужчины с упрямо стиснутыми челюстями. Юноша взглянул ему в лицо и охнул: так мог бы выглядеть его отец, годам к сорока. Годрик Гриффиндор!

Чуть дальше статуя красивой женщины, чем-то похожей на мать Гермионы. Она улыбаясь, смотрит на Годрика. В левой руке зажаты перо и свиток. Гарри понял, что это — Равена Равенкло. Ещё дальше — пухленькая Хельга Хаффльпафф с тяжёлым серебряным молотом. А по правую руку от статуи Годрика — худощавый мужчина с остроконечной бородкой и змеёй в левой руке — Салазар Слизерин. Статуи основателей… У Гарри перехватило дыхание. Сколько веков стоят они здесь, оберегая созданную ими школу? Грубая сила и прямота Гриффиндора, остроумие Равенкло, трудолюбие Хаффльпафф и хитрость Слизерина гармонично соединились в их детище. Но это было ещё не всё: у ног статуй были выложены символы стихий. Рубиновый язык пламени у ног Годрика, серебрянный порыв ветра у Равены, сапфировая волна у Хельги и изумрудный лист у Салазара. Четыре основателя — четыре стихии.

Гарри осторожно приблизился к статуе Гриффиндора. Ему казалось, что чего-то не хватает. В следующий миг он понял, чего именно. И вложил меч Годрика в левую руку хозяина. Изваяние пошевелилось. Из статуи выплыл призрак Годрика. Он быстро потерял прозрачность. Холодные серые глаза, чёрные волосы, копной ниспадающие на плечи и багровый плащ с золотым львом. Зал наполнил глубокий голос, разбивший тысячелетнюю тишину.

— Здравствуй, потомок!

— Но как… — выдавил Гарри, отступая на шаг.

— Только тот, в ком течёт кровь одного из четвёрки, может войти в этот зал. Дай, присмотрюсь…

Призрак подплыл поближе и внимательно посмотрел Гарри в лицо. Он улыбнулся. И сразу исчезло впечатление суровости и холодности. Гарри взглянул в смеющиеся серые глаза и понял, что Годрик весьма добродушен.

— Ну, эти черты мне слишком знакомы. Несомненно, ты мой потомок по прямой линии! — безапелляционно заявил Гриффиндор. — Но, я чувствую что-то ещё…

Он помолчал, о чём-то задумавшись. Постепенно на его лице появлялось изумление.

— Не может быть… — он оценивающе посмотрел на Гарри. — Позову остальных.

Он исчез, но не надолго. Из статуй появились призраки остальных основателей. Равена действительно напоминала мать Гермионы. Это впечатление только усугублялось тяжёлой копной роскошных каштановых волос. Серебристое платье переливалось при каждом шаге, временами приобретая цвет весеннего неба. Хельга оказалась голубоглазой блондинкой с золотыми волосами, очень коротко подстрижеными. Кожаный фартук украшали многочисленные прорехи и подпалины. Слизерин в костюме цвета молодой листвы и такими же глазами. На лбу залегли поперечные складки, выдавая настоящего учёного.

— Зачем ты позвал нас, Годрик? — недовольно пробурчал Салазар. — Как был непоседой и баламутом, так и остался.

— Не ворчи, Сал, — ответил Гриффиндор. — Случилось нечто важное. Посмотрите внимательно на этого молодого человека.

— Смотрю, — ответил Салазар, по-прежнему хмурясь. — Судя по внешности, твой пра-пра… много раз пра — внук.

— Не только, — ухмыляясь, возразил Гриффиндор. — Он потомок всех нас!

Равена ахнула, прижав руку к лицу. Хельга недоверчиво переводила глаза с Гриффиндора на Гарри и обратно. Слизерин отнёсся к словам кузена очень серьёзно.

— Друже, а ты не ошибся?

— Друг? — изумлённо спросил Гарри. — Но ведь всем известно, что вы ненавидели друг друга!

— С чего бы это? — пробурчал Салазар. — У нас были расхождения во взглядах. Это не повод для ненависти.

— Но ведь вы убили Годрика!

— Он убил всех троих, — поморщился Гриффиндор. — Случайно. Наш Салазар настоящий учёный. Он сначала делает, потом только думает. Видел, в северном крыле замка фундамент? — дождавшись кивка Гарри он продолжил. — Он решил попробовать новое заклинание, но перепутал вектор. Мы даже не успели сказать «Мерлин», как башня рухнула нам на головы.

— Я не хотел… — виновато проворчал Слизерин.

— Да, уж… А потом Салазар начал беспробудно пить. А так, как он испытывал на себе разные зелья, то у него выработался фантастический метаболизм. И чтобы напиться в стельку, ему требовалось ну очень много выпивки.

— Неужели обязательно про это рассказывать? — поморщился Салазар.

— Ему полезно послушать, — вмешалась Равена. — О нас сложена куча легенд, а мы были обычными людьми, со своими слабостями и недостатками.